Опасная находка
Шрифт:
Даже торгующие с лотков в Ист-Энде любят поболтать, разве нет? Чарльз, конечно, не рыночный лоточник, будем честны. Он выпускник Оксфорда до мозга костей: целеустремленный, умный, но испорченный собственноручно взращенным чувством вины за то, что не может полностью раскрыть свой потенциал. Это, похоже, один из побочных эффектов того, что в твоей жизни с самого начала открыты все пути: ты никогда не можешь допрыгнуть до планки ожиданий. Ты всегда плетешься позади собственного потенциала. Любое достижение будет ожидаемым от тебя минимумом, учитывая обстоятельства,
Честно говоря, лично я считаю, что Чарльз отлично справляется. У него тут замечательное местечко. И работа, судя по всему, интересная. Будь я его матерью, я бы им гордилась. И это еще одна особенность парней из частных школ: они трогают нас до глубины души. Проходят мимо сексуального инстинкта и сразу же включают материнский. Они никогда не взрослеют.
Я вытаскиваю кошелек с бриллиантами из кармана своего пальто и кладу его на стол. Камни надежно скрыты мягкой кремовой кожей сумочки-кошелька, которую мы с Марком купили специально для этой цели. Пластиковый пакет был бы неуместен, и хотя пафосный кошель обошелся нам в 150 фунтов, он сразу же задал совершенно иной тон нынешнему разговору.
Чарльз переключается на дело. Это, в конце концов, причина, по которой он находится здесь, а у него был неудачный год.
Я объясняю, что семья, на которую я работаю, желает ликвидировать некоторые ценности в течение следующих нескольких месяцев. Бриллианты будут первой продажей, способом прощупать почву, посмотреть, насколько в данный момент активен рынок.
Конечно, на самом деле других активов у нас нет. И я жалею, что их нет. Жаль, что мы не нашли несколько сумок. Но я считаю, что перспектива новых продаж, с которыми я затем якобы приду к Чарльзу: а) даст нам сегодня наилучшую цену на камни, б) скроет подозрительную природу одиночной продажи.
Мне явно удалось пробудить интерес Чарльза. Я знала, что кожаный кошелек себя окупит.
Он достает поднос для оценки камней. Я передаю ему кошелек. Хочу, чтобы он сам их высыпал на поднос. Чтобы почувствовал это — то же, что и я, когда увидела сотни бриллиантов, которые хлынули наружу, преломляя свет.
Он мягко встряхивает кошель, и они льются на зеленый бархат подноса.
О да, он чувствует.
Волоски у меня на руках становятся дыбом. Я тоже чувствую это. Возможности. Шансы.
Чарльз облизывает губы, прежде чем поднять на меня взгляд.
— Очень хорошо, чудесно. — Намек на радость бурлит под деланно равнодушным выражением лица. В покер ему лучше не играть, это ясно.
Мы договариваемся о десяти процентах комиссионных. Он начнет, как только я покину зал, и получит несколько предложений уже ко второй половине дня. На рынке бриллиантов дела делаются быстро. К концу дня он, скорее всего, уже договорится о продаже, если семья, на которую я работаю, готова к такому поспешному решению.
Я ухожу с написанным от руки счетом вместо камней, и направляюсь обратно в кафе, где меня ждет Марк. И тогда я чувствую это: взгляд, упершийся мне в спину. Я останавливаюсь на углу Пэлл-Мэлл и Сент-Джеймс и с натянутыми нервами притворяюсь, будто ищу в сумочке телефон. Двое мужчин, шагавших за мной, проходят мимо. Они не полицейские, они за мной не следят, это просто два хорошо одетых джентльмена, которые направляются на длинный ланч.
Я оглядываюсь через плечо, изучаю всю Пэлл-Мэлл до Трафальгарской площади, выискивая взглядом коренастую фигуру старшего инспектора Фостера среди немногочисленных прохожих. Из примерно двадцати человек никто не оправдывает ожиданий. Инспектора Фостера здесь нет. Он за мной не следит.
«Эрин, прекрати. Не впадай в паранойю».
Сердце трепещет в груди. Ошибка интуиции, не более. Я направляюсь вверх по Сент-Джеймс, чтобы встретиться с Марком.
Он весь начинает сиять, увидев меня у двери. И хочет знать, как все прошло с Чарльзом.
— Очень, очень хорошо, — заверяю я его. — Пока мы тут разговариваем, он ищет покупателей. Был очень рад. Пытался это скрыть, конечно, но я видела. Все можно провернуть за несколько часов! Он позвонит мне сегодня после обеда по поводу предложений.
Мои руки слегка, но дрожат. Рука Марка скользит по кофейному столику и накрывает мои ладони.
— Ты отлично справляешься, милая. Я впечатлен.
Он портит момент ухмылкой. И я улыбаюсь ему в ответ. Что мы делаем? Это страшно, но в то же время невероятно захватывающе. Я, конечно, не могу говорить за Марка, но до сих пор я получала разве что штрафы за неправильную парковку. Я не преступница. И меня просто поражает, как легко мы со всем этим справляемся. Я утешаю себя тем, что вполне нормально время от времени впадать в паранойю, было бы безумием не бояться, учитывая, что мы делаем. Мы привезли с собой огромную опасность — домой, в Англию.
— Эрин, милая, слушай, почему бы нам не остаться тут, в центре, и вместе не подождать звонка Чарльза? И, если предложение поступит, мы его сразу примем, хорошо? Ты сможешь заскочить туда и завершить сделку, так что уже к вечеру мы со всем покончим. Избавимся от бриллиантов. Сможем вернуться к нормальной жизни. Ну, почти нормальной. — Снова эта ухмылка.
Мой мобильный звонит примерно в половине второго. Это Чарльз, он уже перезванивает. Я узнаю последние три цифры номера, с которым Марк говорил сегодня утром. Марк кивает мне, и я отвечаю после четвертого звонка. Не должно показаться, что мы спешим.
— Алло? — резко говорю я. Сара, воображаемая личная помощница клиента, явно занята более важными вещами, чем ожидание звонка Чарльза.
— Добрый день, Сара, это Чарльз из «Нейман Сарди». — Он робок.
— О, чудесно. Здравствуйте, Чарльз, чем я могу быть полезна? — Я говорю чуть запыхавшись, холодно, профессионально. Марк ловит мой взгляд и улыбается. Ему нравится мой персонаж. Очень сексуальная дама.
Чарльз снова немного медлит, но я понимаю почему. После едва заметной заминки он выпаливает: