Опасно для жизни
Шрифт:
— Расскажите поподробнее, как вы устроились на работу?
— Ну как? Жизнь в Москве сами знаете, какая дорогая.
— А нечего уезжать было! — вставила тетя Маша.
Коля понял, что с этим темпераментом ему не совладать, и решил не реагировать.
— А что мне тут, коров с тобой пасти всю жизнь?
— Давайте ближе к делу! — призвал оперативник.
— Ну вот. Я маму и попросила, чтобы она тете Нине написала письмо, адрес-то мы знали от грузинских родственников. Мама написала. Тетя Нина сначала не хотела меня брать на работу. Но ее муж уговорил. Вот и все.
— А вы вообще бывали у них дома, общались с тетей Ниной в Москве?
— Что вы, — замахала
— Та еще семейка была! — вставила тетя Маша.
— А что же в ней не так было? — спросил Емельянов.
— Известно что! — поджала губы тетя Маша, обрадовавшись, что на нее обратили внимание. — Отец-то ее, Вахтанг, темными делишками занимался. Дурью. Ну, наркотиками. Все знали, все молчали. Все у него куплены были. А я с Ниной за одной партой десять лет отсидела. Дружить не дружили, но какими-то секретами девчоночьими делились, не без этого. Жених у нее был, Ладо Чичиладзе, так, кажись, я уж забыла. Потом убили его на турецкой границе. Товар вез — так в городе говорили. Ну потом я после школы сразу замуж выскочила, на свою беду, да больше в Кутаиси и не бывала, но с мамой-то переписывалась, она мне новости сообщала, пока жива была, царство ей небесное, — тетя Маша перекрестилась. — Ну вот. Нина после смерти Ладо в горы уехала к старшей сестре да год там и прожила. Переживала очень. А назад вернулась с сестрой и племянницей. Так сестра-то маленько в Кутаиси прожила, да и обратно в аул. А девчоночка в доме Вахтанга осталась. Вроде говорили, здоровье у нее слабое. Но бабы-то шептались, что это не племянница, а дочка Нинина. Девчоночка-то. Но это втихомолку, вслух-то скажи чего про Вахтанга или их семью — в Риони утопят или в руинах храма Баграта закопают. Концов не сыщешь! — тетя Маша на секунду перевела дух. — Плохая семья! Вот я и говорила Таньке — не лезь в их логово звериное! Так нет, куда там!
— А ты знаешь, сколько в Москве стоит на дискотеку сходить?
— А и нечего шляться!
Емельянов остановил запись.
— Гражданочки, ну что это вы, в самом деле. Попрошу замолчать! — вдруг гаркнул он во весь голос.
Женщины притихли. Коля осмысливал услышанное.
— Так. Таня, постарайтесь вспомнить всю ночь в казино. Вы ведь впервые были в таком месте. А новые впечатления — самые сильные. Знаю, что вас уже допрашивали, но это было сразу после происшествия, вы были взволнованы, напуганы. Может быть, что-то вам вспомнилось позже, после отъезда.
Таня молчала, опустив голову.
— Вы знаете, что в ту же ночь произошло два убийства? Это кроме смерти Горностаевой. Представитель банка был убит. И товарищ наш. Тот самый, с интеллигентным лицом. Который вам понравился.
— Говори, Танька, если знаешь чего! — приказала вдруг мать.
Емельянов включил диктофон, повторил вопрос.
— Ну я действительно перепугалась очень. Там такая свистопляска была. Сначала меня грузины какие-то лапали, — тетя Маша поджала губы, но промолчала. — Потом, — продолжила Таня, — ваши сотрудники нагрянули. Шум, выкрики разные. Потом девушку эту из обменника мертвую нашли. Я в первый раз такое видела. В общем, я от страха, это… в туалет захотела. Вот. А там, в помещении этом, окно есть, оно на другую сторону выходит, на переулочек. На окне жалюзи. Я пока руки мыла, сквозь жалюзи и смотрела, так, машинально. И видела, как мужчина из казино вышел. Высокий такой, светловолосый. Я его узнала — он вместе с тетей Ниной в казино приехал. Интересный такой мужчина, я его и запомнила. Вышел он как-то крадучись и быстро исчез. Я не осознала, что надо об этом сказать. Если честно, то испугалась. Думаю, скажу, а потом со мной как с этой девушкой…
— Вы напрасно боитесь, Танюша! — ласково подбодрил ее Николай. — Это очень важная информация, вы можете очень помочь следствию. А безопасность вашу мы вам гарантируем. — «Эх, кто и что может сегодня гарантировать?!» — мысленно упрекнул себя Николай. Но дело есть дело. Он достал из «дипломата» две фотографии Альгериса, протянул Татьяне. — Вам знаком этот мужчина?
— Ну да, это он и есть, тот, что выходил, — уверенно ответила Таня, рассмотрев снимки.
— Постарайтесь вспомнить, в какое время это было.
— Я без часов была, — растерянно проговорила Татьяна и надолго задумалась.
Николай кинул снимки Альгериса в «дипломат», потом несколько секунд смотрел в его раскрытые внутренности, вдруг вытащил пачку других снимков.
— Ну, хорошо. Время вы попытаетесь вспомнить. А вот посмотрите на эти фотографии. Нет ли там кого-либо вам знакомого. И вы, тетя Маша, посмотрите.
Тетя Маша с готовностью уселась рядом с дочкой. Женщины принялись внимательно разглядывать фотографии. На одной из них невысокая девушка, почти подросток, с тугими темными косичками, шла рядом с двумя высокими, черноволосыми парнями. На другой пожилая женщина тяжело опиралась о руку стройного чернявого юноши. На третьей была сфотографирована группа мужчин. Таня недоуменно пожала плечами.
— Ты гляди, чернявый-то этот, — тетя Маша ткнула грязным ногтем в одного из рослых юношей, — это, кажись, Пата, сын Чичико Папавы.
Таня с сомнением пожала плечами.
— Только не надо ничего придумывать, — попросил Коля. — Если не знаете, то и не знаете…
Тетя Маша обидчиво поджала губы. Таня в явном замешательстве рассматривала снимки. Наконец, она взяла последний — фоторобот девушки в низко надвинутой на лоб мужской шляпе.
— Да ведь это Тамрико! — воскликнула Таня и даже рассмеялась. Она снова стала перебирать отложенные снимки. — И вот тут она. А на этом снимке старушка — так ведь это тоже она! А здесь, — Таня разглядывала фотографию мужчин, — да вот же! Этот парень в шляпе — это она! Смотри, мама, — Таня протянула снимки матери.
— Кто такая Тамрико? — изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал ровно, спросил Николай, скашивая глаза на диктофон. Пленка монотонно жужжала.
— Так племянница тети Нины. Или дочка, я уж не знаю, — оживленно щебетала Таня. — Она же актриса. Мама-то ее только махонькой видела. А мы с братьями, как приезжали на каникулы в Кутаиси, так за ней все табуном и ходили. Она в Тбилиси училась, в театральной студии. Потом в театре работала, в Грибоедовском. Мы специально обратно домой через Тбилиси ездили, чтобы на ее спектаклях побывать. Она нам всегда контрамарки доставала.
— Фамилия? — все стараясь говорить безразличным тоном, спросил Емельянов.
— Кантурия. Тамара Кантурия, — тут же ответила Таня. — У меня даже программка театральная сохранилась. С ее автографом.
Таня все подсовывала снимки Тамрико своей матери, весело смеясь. Емельянов выключил диктофон, отер пот со лба. Вот как все просто! Сто раз был прав Грязнов, разругавший в пух и прах Диму Чирткова. Всего один свидетель, оставшийся недопрошенным. А оказалось, что это — самый главный свидетель! Неуловимая Тото — Тамара Кантурия. Год рождения известен.