Опасное хобби
Шрифт:
А ответит нам на него вот эта самая машина, резво бегущая со вставленной новой свечой. Интересно какой? Поди, бошевскую не пожалел. Да и откуда у такого великого человека могут быть отечественные свечи?.. А еще чего нам вставили? Завтра узнаем, когда в машину залезут специалисты… Но вообще-то это был бы очень рискованный ход со стороны Бая. Неужели он поверил-таки? Да, получается, и на старуху бывает проруха: дурак следователь, неумеха водитель — явный же перебор. Хотя как посмотреть…
Следующий вопрос: что это были за Мане и Сезанны? Надо будет у Лени Кругликова, спеца по этой части, спросить. В музее на Волхонке проконсультироваться. Ведь ценность-то общенациональная, как недавно говорили. И про-давать-покупать как-то… Хотя черт их уже знает, что сейчас можно, а чего нельзя. Законы писаны, а не исполняются. Но если эти «картинки», как называет их Бай, да и цена за себя говорит, действительно представляют огромную государственную ценность, как же Бай собирается их продавать?.. А почему именно продавать? Сам станет любоваться на них. Интересно бы при случае взглянуть на три полотна, стоящие миллион долларов. Мог же он не называть этих художников, а, к примеру, десяток других — менее значительных? Мог. Но не назвал. Вывод? Кто-то еще знает об этой сделке. Кто? Разумеется, Богданов. Его, правда, нет. Но мы же можем его когда-нибудь поймать. А не случилось ли уже так, что Вадима Богданова вообще нет в живых? — пронзила вдруг Турецкого неожиданная мысль, до того простая и естественная, что он даже свернул к обочине и остановился.
«Надо пройти всю цепочку, проследить весь его день, только тогда можно делать окончательные выводы…»
Старик ограблен. Украдены все полотна. Или почти все. Но об этом теперь знает лишь единственный человек — Лариса. Она может сказать, что было и чего теперь нет. У старика наверняка был каталог. Где он теперь? Надо искать документы, всякие списки-расписки. Эти психи — народ дотошный. Стоп! Было сказано слово «расписка»? Не в этом ли скрывается секрет, главная причина того, что Бай не мог соврать насчет Мане и Сезаннов? Надо проверить. И вообще давно пора тебе, Александр Борисович, быть в Москве, на Фрунзенской своей набережной, где через сорок минут будут тебя ждать гонцы от Никиты.
А почему этот Андрей часов не носит? Как же он время-то узнает? Любопытная деталь, и потому Турецкий запомнил ее: вдруг когда-нибудь пригодится. И старую свою свечу, отданную Андреем, на ладони подержал и в карман сунул.
Времени до встречи оставалось уже немного, и Турецкий решил не подниматься к себе, а подождать у подъезда, в машине, и угадать гонца. Но угадывать, оказалось, не было нужды. Вскоре во двор въехал обычный милицейский «уазик», из которого выскочил парень в камуфляжной форме с пакетом в руке. Турецкий выбрался из машины и пошел ему навстречу.
— Привет! От Емельяненко?
— Вы Турецкий? Документ, пожалуйста. — И, прочитав удостоверение, вернул его и протянул пакет. — Товарищ полковник сказал, что с этими документами вы можете поступать по своему усмотрению.
— Передай Никите Семеновичу мою признательность. До свиданья.
Парень вскинул ладонь к пятнистой кепке и побежал к «уазику». А Саша сел в машину и на сиденье сбоку раскинул веером полтора десятка хороших фотографий. Да-а… Для неопытного взгляда — практически все как бы на одно лицо: черные, заросшие, горбоносые. Дьявол их разберет. Саша вздохнул, понимая всю бессмысленность своего предприятия, но ведь ничего другого и не оставалось. И поэтому он выехал со двора, решив тем самым для себя и еще одну, прямо скажем, немаловажную проблему: где оставлять на ночь автомобиль. Здесь, значит — обнаружить свой адрес, которого Бай может пока и не знать. А если в машине что-то вмонтировано этим умельцем Андреем, — «жучок»-то наверняка, но мог и на «таблетку» расстараться, — и где-то далеко позади за Турецким кто-то следовал. В этом случае отыскать автомобиль, а следовательно, и его владельца для мастера своего дела труда не составит. Но ведь провела же Славкина машина ночь у соседей — и ничего. Будем надеяться, и с этой неприятностей не случится…
Восемь часов — в июле не вечер. Компанию игроков Саша обнаружил на прежнем месте. «Козлы» стучали «костями». Увидев Турецкого, вроде бы даже обрадовались разнообразию. Быстро освободили середину стола, и Саша аккуратно, будто игральные карты, разложил пятнадцать фотографий. Рукой показал: прошу!
Сперва мужики рассматривали их, не прикасаясь, затем стали по одной брать в руки, передавать друг другу. Только Василий Васильевич заметно скучал.
— Ну так что? — спросил наконец Саша, когда любопытство игроков было удовлетворено.
— Это не те, — лениво сказал служащий РЭУ.
— Точно?
— Ага. У одного из моих нос был так, — Василий Васильевич словно погрозил себе кулаком, — как у боксера — сплющенный. А енти все горбатые. А у другого — залысины, аж вон туды, — он ткнул себя пальцем чуть не в макушку.
«Молодец, — подумал Турецкий. — Вот и фотороботы…»
— А еще у обоих шеи небритые, а бород, как у ентих, нет.
— Хорош у вас глаз, — похвалил Турецкий, и его похвала понравилась.
— Это точно, — подхватил сосед. — У Васи — ватерпас. Плотничает ведь он.
— Ну а росту они какого? — продолжил Турецкий.
— Росту-то? — Плотник встал и как бы прикинул на себе. — Да поболе мене будут. О! — он сделал характерный жест, вероятно, у всех русских мужиков обозначающий лишь одно: бутылку, — Сантиметров двадцать. На сто восемьдесят, стало, потянут
— Ну, Вася! — восхитился все тот же сосед. — Тебе в сыщиках только и работать!
— А то!
— Ладно, мужики, спасибо вам, помогли, — Саша сгреб фотографии в конверт и поднялся, — И еще одна просьба, если позволите.
— Валяй, начальник, — разрешил польщенный Вася.
— Машину тут до утра могу свою оставить?
— А она у те не кричит?
— Нет, — засмеялся Турецкий, — спокойно спит.
— Ну и нехай себе спит, приглядим, если что. Бывай!
Все. Кончились дела. Оставались одни сплошные приятности. Но беседа с Баем так вымотала, что уже не хотелось решительно никаких удовольствий. Даже более или менее утонченных. Домой хотелось. В раскаленную и непроветренную квартиру. К пустому холодильнику и безмолвному телефону.
Чай еще есть. И сахар. Для легкого ужина вполне достаточно. К тому же и обед еще не переварился. Но какую-нибудь булочку купить, конечно, можно. Однако лучше парочку бутылок холодного пива. Решено.
Саша привычно сделал круг, заметая следы, потом быстрым шагом прошел через соседний двор, оглядываясь, нет ли хвоста. На выходе в киоске взял две бутылки «Баварии» — гулять так гулять, — и буквально вбежал в свой двор и подъезд. Чисто. Никого.
Дома было хорошо, потому что это был дом.
Саша швырнул куртку, прошел в комнату, включил телевизор и, рухнув на свой диван, пробкой о пробку открыл одну бутылку и тут же сунул горлышко, обросшее душистой горьковатой пеной, в рот. Вспомнил, как ловко, двумя пальцами, срывал пробки Андрей. Лихой мужичок… Интересно, что ж он все-таки поставил?..
Вопрос: ехать в гости или нет — не стоял. А звать «девушку» к себе в гости, на что она бы мгновенно согласилась, не хотел. Просто здесь был его дом, и этим все сказано. Мужик, как утверждает народный фольклор, ходит на сторону. А сейчас «идти» не хотелось. Помимо всего прочего, такой поход заставлял бы его брать на себя новые обязательства, которых, оказывается, уже и так набралось немало.