Опасное искушение
Шрифт:
Щелк.
Щелк.
Щелк.
Звук дорогих туфель, мерно шагающих по короткому коридору.
Я затаила дыхание, кровь шумела у меня в ушах, как волны у пристани Бишопс-Лэндинг.
Когда он завернул за угол, я похолодела от ледяного взгляда зеленых глаз Тирнана.
Он заполнил своим мрачным присутствием весь дверной проем, широкие плечи касались обеих стен. Когда он скрестил на груди руки в своем черном костюме с почти черно-красной
— О, Боже, — прошептала Габриэлла.
Она дрожала рядом со мной.
Хотя, как полагаю, это могла дрожать я.
— Бьянка, — это прозвучало как брошенный якорь — тяжелый, неподатливый.
Я сглотнула, застыв от ужаса перед его видом, таким великолепным и ужасающим одновременно.
— Тирнан, — с трудом парировала я, но это слово было произнесено с неприкрытой нервозностью.
— Мы уходим, — сказал Тирнан, не сдвинувшись ни на дюйм, но при этом как-то надвигаясь на меня. — Сейчас же.
Не раздумывая, я встала со стула. Габриэлла слегка прижалась ко мне, но Элиас не хотел отпускать мою руку. Он попытался встать рядом со мной в знак солидарности, но я остановила его легким кивком головы.
— У тебя есть двадцать секунд, чтобы встретить меня у машины, — голос Тирнана был тихим и от этого еще более зловещим.
Я открыла было рот, чтобы что-то ответить, огрызнуться, попытаться восстановить остатки своей потрепанной самостоятельности, но его голос пронесся между нами и больно меня ударил.
— Ни слова.
Затем Тирнан повернулся к татуировщику, который так же замер, возможно, от страха, но пытался это скрыть.
— Она заплатила?
Тот быстро мотнул головой с ирокезом. Тирнан достал из кармана зажим для денег, вынул слишком много хрустящих купюр и бросил их на пол.
— Теперь заплатила. Бьянка, десять секунд.
Я рванулась с места прежде, чем смогла воспротивиться его требованию. Это был какой-то мини-инстинкт самосохранения, который толкнул меня за угол, а Тирнан уже вышел и пробирался по коридору через дверь в темную нью-йоркскую ночь.
— Э-э, извиняюсь за него, — сказала я, оглянувшись на своих друзей. — Спасибо за компанию. Увидимся завтра.
— Эй! — позвал Элиас, его глаза сузились, на челюсти ходили желваки.
Я подумала, а не беспокоится ли он обо мне, и решила, что он, наверное, самый милый мальчик из всех, кого я встречала. Мне нравилось, что он оказался Константином, образом моей семьи, которую я никогда не узнаю.
— Напиши мне, когда вернешься домой. Он кажется взбешенным, — Элиас помедлил, глядя мне через плечо на виднеющегося за стеклом Тирнана. — Кто, ты сказала, он такой?
— Тирнан, — ответила я, ускорив шаг, чтобы уложиться в отведенные мне оставшиеся десять секунд. — Тирнан МакТирнан.
Если бы я еще немного задержалась, то, возможно, увидела бы проступивший на лице у Элиаса
Но я не стала этого делать.
Вместо этого я помчалась по коридору и выскочила за дверь мрачного тату-салона в бодрящую холодную ночь, затем на секунду перевела дыхание, открыла дверь черного Астон Мартина Тирнана и добровольно юркнула в клетку к разъяренному зверю.
ГЛАВА 6
БЬЯНКА
Тирнан не проронил ни слова.
И не дал мне сказать что-либо в свою защиту.
Когда я открыла рот, он заставил меня замолчать, положив одну из своих массивных, покрытых татуировками рук на мое бедро, так сильно его сжав, что я поняла: на этот раз синяк мне обеспечен.
Когда мы подъехали к Лайон-Корту, там было темно и тихо, хотя в семь тридцать вечера Брэндо должен был еще бодрствовать. Я не задавалась этим вопросом, следуя за Тирнаном в тихий, похожий на пещеру вестибюль, а затем на небольшую застеклённую террасу, расположенную в левой части дома. Воздух был влажным и спертым, от заполнивших все пространство субтропических растений пахло зеленью и землей.
— Что мы здесь делаем? — все же нашла в себе смелость сказать я, хотя это был, скорее, шепот.
Ничего не ответив, Тирнан стал пробираться сквозь толстые листья и разросшиеся кусты к задней части застекленной комнаты, где находился небольшой, облицованный зеленым мрамором пруд и тихо журчащий фонтан в виде угодившей в объятия Зевса нимфы. Было трудно понять, то ли она пытается освободиться, то ли извивается от страсти в объятиях полураздетого бога, и это зрелище пронзило меня до глубины души.
Резкий треск вернул мое внимание к Тирнану, остановившемуся у пруда рядом с зарослями бамбука. Он выбрал тонкую, крепкую ветку и переломил ее пополам. С колотящимся в горле сердцем я увидела, как он проверил гибкость ветки, а затем несколько раз со свистом рассек ею воздух, его удары были сильными и уверенными.
У меня затряслись колени.
Тирнан повернулся ко мне; в слабом свете пробивающейся сквозь стекло и железный потолок луны я не могла рассмотреть выражение его лица.
— Что я говорил о послушании, Бьянка? — его голос был мрачнее тени. Тирнан направился ко мне, сжимая в правом кулаке бамбуковый стебель.
Я попыталась заговорить, но в груди не хватило воздуха, чтобы произнести слова. Я прерывисто вдохнула, но сжала кулаки и вскинула подбородок.
— Что-то заумное и женоненавистническое?
Тирнан остановился в нескольких шагах от меня, словно изучая. Мгновение спустя бамбук отлетел назад и приземлился на его голую ладонь с таким жестким шлепком, что я вздрогнула.