Опасное сходство
Шрифт:
— Не сомневаюсь, как только вы вернетесь в Лондон, к вашим… друзьям, вы быстро забудете о существовании Элизабет Томпсон!
Да, Натаньел раньше так и собирался поступить. Наслаждаться чарами доступной опытной женщины, которая будет с радостью угождать ему, а потом разыскать своих друзей, Уэстборна и Блэкстоуна. Правда, ничто из задуманного уже не казалось ему привлекательным, едва он узнал, что Элизабет больше не будет жить в доме его тетки.
— Может быть… — Натаньел нахмурился, не договорив.
— Что? — Элизабет
Он разрывался между желанием позволить Элизабет уйти из его жизни и предложить ей роль своей содержанки. О первом варианте ему было больно даже думать, второй казался ему отвратительным… Ему будет плохо, что бы он ни выбрал!
Значит, об этом не стоит и говорить!
— По-моему, я буду по вам скучать, — предположил он.
Элизабет грустно улыбнулась:
— Возможно, особенно по моему острому язычку!
Вспомнив, что вытворял с ним этот язычок вчера, Натаньел осознал, что мысли его устремились совершенно в другом направлении. Как только он вспомнил о вчерашней близости, жар, охвативший его, немедленно вызвал острое возбуждение…
Безумие! Полное, совершенное безумие даже думать о том, чем они с Элизабет вчера занимались в библиотеке!
Он отступил на шаг.
— Да, возможно, — согласился он. — Как и вы, несомненно, скоро заметите, что вам скучно живется без меня, который поддразнивал вас на каждом шагу.
Элизабет знала, что, покинув дом миссис Уилсон, будет скучать не только по тому, как он ее поддразнивал. Ей нужно гораздо большее! Но она ничего не может поделать. Она должна как можно скорее вернуться в Шорли-Парк, к сестрам, чтобы поделиться с ними всем, что ей стало известно о матери и семействе Теннант.
— Несомненно, — тихо ответила она Натаньелу. — И кто знает, может быть, когда-нибудь мы еще встретимся?
Он не представлял, где и как они с Элизабет могут встретиться, ведь они вращаются в совершенно разных сферах…
— А теперь, если вы не возражаете, я все же начну укладывать свои вещи.
Поняв, что его выставляют, Натаньел огорченно вздохнул.
— Так и быть, — едва заметно улыбнувшись, ответил он. — Если когда-нибудь в будущем вам понадобится помощь или поддержка…
— Нет, Натаньел, так нельзя, — решительно возразила она.
— Но может быть, вам понадобится рекомендация…
— Ни о каких ваших рекомендациях и речи быть не может! — довольно нелюбезно ответила она. — Любая хозяйка с подозрением отнесется к рекомендации, данной графом Осборном; если кто-нибудь заподозрит, что я служила в доме у мужчины-холостяка, меня вряд ли вообще куда-нибудь примут на работу.
Натаньел понимал, что Элизабет, конечно, права, но от этого ему было не легче.
— Значит, мы в самом деле расстаемся навсегда? — глухо спросил он.
Она слабо улыбнулась:
— Поскольку на поездку в Лондон уйдет несколько дней, у нас еще будет возможность поговорить.
Но не наедине! Не
Мысленно Натаньел проклял пропасть, которая пролегла между ними.
— Возможно, когда вы вернетесь домой, вы напишете мне и сообщите… Нет-нет, я понимаю, что это тоже «нельзя», — быстро продолжал он, заметив ее взгляд.
То, что для Натаньела их расставание стало таким же болезненным, как для нее, немного смягчало душевные раны Элизабет. Совсем немного. Потому что граф Осборн не может испытывать никаких нежных чувств к девице, которая стоит намного ниже его на социальной лестнице.
— Милорд, вам действительно пора покинуть мою спальню.
— Но…
— Прошу вас, милорд! — добавила Элизабет решительно, хотя в глубине души готова была умолять его совсем о другом.
Услышав ее подчеркнуто официальное обращение, Натаньел плотно сжал губы.
— Вы, как всегда, правы! — Он и сам словно вспомнил, что он — граф Осборн. Гордо расправил плечи, посмотрел на нее холодно и надменно и, развернувшись, направился к двери. На пороге он обернулся и сказал: — Желаю вам удачно уложить вещи!
— Спасибо, милорд. — Элизабет вежливо присела в книксене, стараясь сохранить равнодушный вид. И только когда за ним закрылась дверь, она наконец смогла дать волю слезам, которые изо всех сил сдерживала последние минуты. Ей делалось больно при одной мысли о расставании с тем, кого она полюбила всей душой, всем сердцем.
— Вы куда?
— Разве это не очевидно, милорд? — Элизабет бросила многозначительный взгляд на Гектора, который тяжело дышал и рвался с поводка. Он спешил на прогулку.
— Не сомневаюсь, один вечер Гектор сумеет обойтись без прогулки, если вы по-прежнему плохо себя чувствуете. — Он заметил, что глаза у Элизабет по-прежнему красные, щеки пылают, а в голосе слышится хрипотца. На ее темных кудрях красовалась изящная соломенная шляпка; она хорошо подготовилась к прогулке под заходящим солнцем.
— Я уложила все свои вещи и думаю, что небольшая прогулка на свежем воздухе до ужина меня освежит.
Наверное, она права, и все же…
— Может быть, позволите вас сопровождать?
По ее лицу пробежала тень; она покачала головой:
— Так…
— …нельзя, — резко закончил за нее Натаньел, стиснув кулаки. — Знаете, Элизабет, мне уже слегка надоело слышать от вас, что «можно», а что «нельзя».
Она сокрушенно улыбнулась:
— Милорд, я собиралась сказать нечто другое: так утруждать себя вам нет никакой необходимости. Я вполне в состоянии и одна выгулять Гектора, — продолжала она, заметив, что граф намерен возражать.
Натаньел понял, что ведет себя крайне нелепо, о чем свидетельствует и тон Элизабет. Более того, недавно ему принесли несколько писем, которые ждали его в библиотеке; он должен успеть ответить на них до завтрашнего отъезда.