Опасности диких стран
Шрифт:
— Почему же вы думаете, старый Натан, что я только для того и бежал по следам ангелоподобной женщины, чтобы позволить кому-нибудь другому освободить ее? Я лучше всякого другого знаю эту деревню, так как не раз уводил отсюда лошадей.
— Конечно, не спорю, — ответил Натан, — и ты мог бы помочь девушке. Но, друг, я одного боюсь: такой уж ты несчастливый — куда ни появишься, непременно принесешь несчастье с собой и другому. Право, я боюсь… уверяю тебя…
— Бойтесь-ка лучше своего собственного носа, кровопролитный Натан! — возразил смеясь Ральф. — Какое же это несчастье, что я освобожден из когтей пятерых индейцев?
— Я уже об этом думал, — с одобрением отозвался Натан. — Так вот, если ты убежден, что можешь достать лошадь, не будучи замеченным и схваченным, то я ничего не имею против того, чтобы ты шел со мной.
— Вот! Что умно, то умно! — воскликнул Ральф. — Нет ли у вас веревок: надо сделать недоуздок, и вы увидите, что я такой конокрад, какого больше нет на всем белом свете!
— А можно сделать недоуздок из кожи? — спросил Натан.
— Можно.
— Ну так возьми мой кожаный сюртук и разрежь его на ремни. Мне он все равно сейчас не нужен. — И Натан снял свой сюртук, который Ральф быстро разрезал на тонкие полосы и сплел из них недоуздки. Натан же вместо сюртука надел ту рубашку, которую он снял с убитого индейца, и сверху накинул полотняный плащ. На голову он повязал цветной платок и повесил на себя мешочки и разукрашенные кушаки. Потом он обмазал себе лицо, руки и грудь полосами красного, черного и зеленого цвета, которые должны были изображать улиток и ящериц, и превратился сразу же в дикаря, такого страшного и свирепого, каким его могли сделать только эта одежда и раскрашенное тело вместе с его высокой худощавой фигурой.
Пока происходило превращение Натана в индейца, Роланд настаивал на том, чтобы и его взяли в деревню.
— Я ничего не боюсь! — говорил он, — и хочу разделить с вами все опасности, которые вас ожидают!
— Если дело было только в опасностях, — возразил Натан, — то ты мог бы идти с нами и был бы для нас желанным спутником. Но ты можешь оказать нам только небольшую помощь и, напротив, вовлечь нас в еще большие опасности. Все зависит от ловкости, хитрости и присутствия духа. Так как малейшая опасность может погубить нас всех.
Наконец Роланд должен был уступить всем этим доводам, но с условием, что он спрячется у самой околицы деревни, чтобы при первом же крике о помощи оказаться рядом с ними.
Когда сумерки наконец перешли в ночь, они спустились с холма в долину со всеми предосторожностями. Лай собак, случайный выкрик полупьяного дикаря, красный свет огня, пробивающийся из входа в хижину, — все это указывало им путь к деревне. Она была расположена на другом берегу реки и, как говорилось раньше, как раз на изгибе долины, у подножия крутой, но невысокой горы, которая возвышалась недалеко от реки и оставляла место только для сорока-пятидесяти хижин, из которых и состояла деревня. У берега, где находились путешественники, долина была шире и вспахана.
Достигнув края полей, они отправились вброд по реке и поднялись по пням и корням деревьев к подножию горы, где много лет тому назад какой-то прилежный индеец вспахал землю. Здесь они и притаились, чтобы переждать, пока затихнет шум в деревне — по заключению Натана, признак буйства, которому предались победители. Ждать пришлось довольно долго. Из своей засады они могли расслышать крики, то свирепые и дикие, то жалобные и скорбные.
По временам эти крики перемежались громким смехом, гоготанием женщин, писком детей и тявканьем собак. Все указывало на то, что в торжестве принимала участие вся деревня и что было выпито немало.
Наконец шум затих, и около полуночи Натан объявил, что настало время проникнуть в деревню.
Он встал, приказав Роланду не удаляться от этого места, и на прощание дал совет: как только забрезжит рассвет, а Натан с Ральфом к этому времени не вернутся, он должен бежать отсюда как можно скорее.
— Потому что, друг, — сказал Натан, — индейская деревня часто бывает подобна западне, в которую легко попасть, но едва ли оттуда выберешься. Если я не вернусь, пользуйся услугами маленького Петра, будь его хозяином. Он выведет тебя сквозь чащу. Он тебя любит, ведь ты всегда ласково обращался с ним и он это помнит.
После этого он отложил в сторону ружье, как вовсе ненужный предмет, уговорил Ральфа сделать то же самое и сказал собаке:
— Петр, оставайся здесь, будь послушен, как всегда, береги себя, не попади в беду.
Казалось, Петр понял своего хозяина: он свернулся комочком на земле и даже не сделал попытки последовать за Натаном. Роланд остался один на один с тревожными мыслями и чувствами.
Глава восемнадцатая
НАТАН И ТЕЛИЯ
Ночь была светлая и звездная — обстоятельство, которое было совершенно не по душе странствующему Натану. К счастью, большая часть деревни находилась в тени, которую отбрасывала гора, покрытая высокими кленовыми деревьями. Эти деревья скрывали Натана и его спутника. Они пробирались к деревне, из которой по временам доносился рев пьяного дикаря, сопровождаемый лаем собак. Это тревожило Натана, но он старался отгонять от себя мрачные мысли. В нескольких шагах от одной из бедных хижин, сооруженной из веток и кож, он вдруг остановился, отвел Ральфа немного в сторону и спросил шепотом:
— Ты говоришь, друг, что часто уводил из этой деревни лошадей и хорошо знаешь ее?
— Как свои пять пальцев! — ответил Ральф, — точнее, все те места, где находятся лошади. Дорога к лошадям проходит здесь, прямо мимо хижины, а потом к тому ущелью, откуда, если прислушаться, всегда слышится ржание.
— Друг мой, — продолжал Натан, — от тебя зависит больше чем от меня сейчас исход всей нашей затеи. Если ты будешь поступать разумно, то, может быть, нам удастся не только отыскать девушку, но и увести ее из плена, прежде чем индейцы что-нибудь заметят. Если же ты поступишь неосмотрительно, — чего, по правде сказать, я очень опасаюсь, — то не только не поможешь ей, но и помешаешь это сделать другим.
— Натан, — ответил Ральф, и по звуку его голоса можно было понять, что он говорит искренне, — Натан, разрази меня гром, если я не сделаю все, что смогу. Вот я перед вами… я готов выслушать вас и последовать вашим советам. Говорите, в чем дело, я внимательно слушаю!
— Так вот, — начал Натан, — мой совет, чтобы ты остался здесь и предоставил мне действовать одному. Если тебе известна только дорога, которая ведет к лошадям, то было бы глупо тебе пробираться к хижинам. Оставайся здесь, а я все разузнаю.