Опасные игры
Шрифт:
Затем Чиун приблизился к нему вплотную, погрузил левую руку ему в живот, и африканец мгновенно назвал лейтенанта Муллина, описал, как тот выглядит, рассказал, куда и зачем тот пошел, а также и о том, что его сообщники вот-вот подложат бомбы в общежитие, где разместилась американская команда, после чего повалился бесформенной грудой на тротуар и умер.
Чиун двинулся прочь. Куда идти? За теми тремя американцами с бомбами или за Джеком Муллином? Чиун остановился на Муллине. В общежитии в этот момент было пусто, и в ближайшее время опасность никому не грозила. А для Римо Муллин мог представлять опасность, особенно если молодой ученик Чиуна все еще бродит где-то с головой, затуманенной мечтами об индеанке.
Муллина Чиун увидал у входа в один из спортзалов, пробравшись сквозь толпу, обогнал его и, не оглядываясь, пошел впереди, чтобы англичанин подумал, будто сам обнаружил Чиуна.
И Муллин увидел и узнал азиата по его парчовому одеянию.
— Эй, старина! — окликнул он Чиуна.
Чиун обернулся и посмотрел на Муллина. Лицо его оставалось бесстрастным.
Муллин выхватил из кармана нож и, приставив его к животу Чиуна, приказал:
— Топай вдоль здания.
Они оказались у прохода, заставленного большими мусорными контейнерами. Муллин подтолкнул Чиуна вперед, и тот повиновался все с тем же бесстрастным взглядом. «Не удивительно, что азиатов называют загадочными», — подумал Муллин.
Когда они вышли из поля зрения толпы, он спросил:
— Где американец?
Чиун не отвечал.
— Ну, ты, косоглазый придурок, где он?!
Опять молчание. Муллин втянул в себя воздух и полоснул Чиуна ножом по горлу.
Мимо.
Это было невероятно.
Муллин полоснул еще раз.
Опять мимо.
Совершенно невероятно! Старый дурак стоял на том же месте. Он даже не шевельнулся. Как же Муллин мог промахнуться?
Или он все же шевельнулся?
Муллин снова полоснул ножом, на этот раз пристально следя за азиатом. Теперь ему удалось уловить едва заметное движение: словно старик в какую-то долю секунды сместился с траектории удара ножа, а затем вернулся в прежнее положение.
Муллин сунул нож в карман и выхватил пистолет 45-го калибра. С шутками пора было кончать.
— Ладно, старик. В последний раз спрашиваю: где американец?
Молчание.
Муллин нажал курок. Выстрел гулко отозвался в пустом проулке.
Мимо.
— Черт! — вырвалось у Муллина. Как он мог промахнуться?! Не мог же этот старик увернуться от пули! Или мог?
Он выстрелил еще раз. Старик продолжал стоять, целый и невредимый.
Муллин посмотрел на пистолет, словно тот был виноват в том, что происходит, потом снова на старика.
Загадочные?
— Нет. Они просто сверхчеловеки.
И тут Муллин почувствовал совершенно непривычное для него ощущение: страх.
Потеряв над собой контроль, он повернулся и пошел назад, сначала медленно, потом быстрее и быстрее и почти побежал, проклиная в душе себя за то, что пустился наутек от какого-то хилого старика.
Но это был непростой старик.
Улыбнувшись, Чиун двинулся следом. Он заставил Муллина забыть о поисках Римо и поспешить к своим сообщникам. Теперь Чиун возьмет их всех сразу и подержит до возвращения Римо, которому, конечно, понадобится задать им какие-то вопросы и сделать массу других глупостей. Но сегодня Чиун все это перетерпит, потому что скоро Римо выиграет для него золотую медаль.
Чиун надеялся, что Римо победил в этом предварительном забеге, не пуская в ход все свои возможности. Ему хотелось, чтобы Римо подходил к мировому рекорду постепенно и побил бы его в финальном забеге, завоевав олимпийское золото.
Муллин несся на предельной скорости. Но вместе с тем не оставлял попытки найти хоть какое-то разумное объяснение случившемуся. И вместе с тем обрести контроль над своим телом, которое продолжало мчаться вперед, несмотря на посылаемую мозгом команду остановиться. Ощущение панического страха, заставившего его мчаться прочь от старого китайца, было совершенно чуждо Муллину. Постепенно одолевая чувство страха, он приходил в себя.
«Как только найду ребят, — сказал себе Муллин, — сразу же займемся этим китаезой и американцем», затем посмотрел на часы. Взрывчатка к этому времени уже должна была быть заложена, и люди должны были ждать его на главной спортивной арене, где проводились состязания тяжелоатлетов.
Он уже не бежал, а шел шагом, чувствуя, что вновь обретает контроль над своим телом... за исключением шеи.
Ему почему-то никак не удавалось повернуть голову, чтобы посмотреть назад.
Римо пробирался сквозь толпу, разыскивая Чиуна, хотя, думалось ему, лучше бы им больше вовсе не встречаться, чтобы не пришлось рассказывать Чиуну о сегодняшнем забеге, в результате которого Римо выбыл из борьбы за олимпийскую медаль.
Подойдя к главной спортивной арене, Римо краем глаза заметил, как у входа в здание мелькнуло и исчезло что-то синее.
Узнав парчовое одеяние Чиуна, он двинулся туда.
Натирая свои мощные бедра с внутренней стороны магнезией, Алексей Васильев услыхал голос тренера:
— У тебя самые большие шансы на победу, Алексей. Больше, чем когда бы то ни было.
Васильев хмыкнул. Одного этого звука было достаточно, чтобы свалить с ног кого угодно. В нем было метр девяносто росту и сто пятьдесят пять килограммов весу, и на двух последних Олимпиадах он был чемпионом среди штангистов супертяжелой категории.
Но сегодня он нервничал. Ему было тридцать восемь лет, и мышцы, сухожилия и связки уже не восстанавливались после растяжений так быстро, как прежде, кроме того, он чувствовал, что в затылок ему дышит новое поколение штангистов, которые наконец поняли, что Васильев всего лишь обыкновенный человек, которого тоже можно победить.
Раньше он презирал борьбу за мировые рекорды. Он никогда не стремился установить мировой рекорд. Он всегда стремился просто победить. Тем не менее все рекорды принадлежали ему.
Но сейчас, в тридцать восемь лет, когда он утратил былое хладнокровие, ему требовался мировой рекорд. Ему нужно оставить после себя такой результат, который оказался бы недостижим для нескольких поколений тяжелоатлетов, давая ему гарантию, что даже после того, как одряхлевшее тело откажется повиноваться ему и он проиграет соревнования, его правительство не поступит так, как поступило со многими проигравшими спортсменами в прошлом, лишая их квартир, машин и отправляя на жительство в такие места, где человек не мог существовать. Они будут и впредь чтить его рекорды.