Опасные игры
Шрифт:
— Почему вас так радует неудача бедной девушки? — спросил Смит.
— Я просто воздаю ей по заслугам, — ответил Римо. — Так что там у русских?
— Они не будут жаловаться на то, что мы послали на игры своих агентов без их разрешения.
— Это они молодцы, — сказал Римо. — А взрывчатку они всю нашли?
— Да. Бомбы были заложены в вентиляционные шахты по всему зданию. Могли быть большие разрушения.
— Прекрасно, — сказал Римо. — А кто же были эти террористы?
Порывшись в дипломате, Смит вытащил оттуда фотографию и подал Римо.
— По-моему, это его люди.
Римо взглянул на снимок.
— А я думал, что с Иди Амином уже покончили.
— Это не Амин. Это Джимбобву Мкомбу.
— А кто он такой?
— Лидер повстанческих сил, которые пытаются свергнуть режимы ЮАР и Родезии.
Римо кивнул.
— Все понятно. Хотели представить дело так, будто белые южно-африканцы пытались убить американских спортсменов и сорвать Олимпийские игры. Хотели натравить на этих белых весь мир, устроить переворот и взять власть в свои руки.
— Примерно так, — сказал Смит.
— И что теперь с ним будет?
— Ничего, — ответил Смит. — Во-первых, мы не можем на сто процентов быть уверенными, что именно он послал лейтенанта Муллина и его группу на Олимпийские игры.
— Это он, — сказал Римо.
— Я тоже так думаю, поскольку этот Муллин уже три года работал на Мкомбу. Но мы не можем этого доказать.
— А русские? — спросил Римо.
— Ну, они ведь поддерживают мятежников Мкомбу. Не станут же они объявлять, что их подопечный пытался сорвать им игры. Поэтому даже сделали вид, будто не могут установить личности террористов.
— Значит, этот Мкомбу выйдет сухим из воды, — заключил Римо.
Смит пожал плечами.
— Очевидно. Более того, он может из всего этого даже извлечь пользу. При отсутствии каких-либо опровержений, большинство стран по-прежнему будут склонны считать, что все это рук белых из ЮАР. Это может укрепить позиции Мкомбу.
— Это несправедливо, — сказал Римо.
— Ха! — подал голос Чиун. — Вполне достойное завершение этой Олимпиады. Никакой справедливости.
Он продолжал смотреть прямо перед собой в пустоту, и Смит обратил взгляд к Римо за разъяснением.
— Он злится потому, что я остался без медали, — сказал Римо.
— Все на этой Олимпиаде делалось не так, как надо, — сказал Чиун. — Все вышло не так, как я планировал.
В голосе его звучала обида, и Римо подумал, не рассказать ли Смиту, в чем было дело. Вчера, по дороге из Москвы, Чиун вдруг начал проявлять признаки философского отношения к поражению Римо, и, когда Римо на него нажал, выяснилось, что Чиун нашел иной способ извлечь для себя славу и богатство то Олимпийских игр. Поскольку весь мир видел, как он поднял в воздух Васильева вместе с штангой весом в 270 килограммов, прикинул Чиун, то вслед за этим на него должны посыпаться предложения контрактов на рекламу. И только по прибытии в Лондон обнаружилось, что как раз телетрансляция прервалась в тот момент и что никто не видел, как он отшвырнул Васильева, точно тряпичную куклу. У Римо не хватило духа сказать Чиуну, что произошло это по его же вине: что, разорвав попавшийся ему на пути телевизионный кабель, он тем самым прервал трансляцию соревнований тяжелоатлетов.
— Мне очень жаль, Чиун, — сказал Смит.
Чиун раздраженно уставился в потолок, и Римо тоже стало его жаль. Ни золотой медали, ни контрактов на рекламу — ничего, кроме досады на Джимбобву Мкомбу. А теперь этот Мкомбу может из всего случившегося даже извлечь для себя немалую выгоду.
Это будет несправедливо, решил Римо.
— Значит, этот Мкомбу выйдет сухим из воды, — проговорил он.
— Вполне возможно, — сказал Смит.
— Но необязательно, — сказал Римо.
Именно в тот момент он решил, что считать задание Смита выполненным пока рано.
Глава восемнадцатая
Передаваемый сигнальными барабанами и шепотом из уст в уста, по джунглям ЮАР и Родезии распространился слух о том, что сквозь джунгли пробирается какой-то алчущий возмездия белый мститель. Если верить слуху, человек этот обладает способностью невероятно быстро двигаться: что в какое-то мгновение он тут — и вот его уже нет. И что пуля не может причинить ему никакого вреда. И что, убивая, он улыбается — улыбается и говорит о возмездии во имя справедливости.
И солдаты Джимбобву Мкомбу забеспокоились, потому что путь мстителя, устланный трупами, вел к ним. И солдаты стали спрашивать себя: «Чего ради мы должны вот так погибать из за Мкомбу? На поле боя — там понятно, поскольку мы солдаты, но от рук какого-то белого призрака-мстителя, который, убивая, улыбается?.. Так умирать солдату не подобает».
— Ему нужен генерал, — сказал одни солдат другому. — Почему мы должны умирать вместо него?
Другой солдат, услыхав какой-то шум, выстрелил по кустам. Оба прислушались — все было тихо.
— Смотри, как бы генерал не услыхал, что ты говоришь, — предостерег второй солдат. — А то он тебя пристрелит или оторвет тебе голову. Он в последнее время очень нервный.
— Еще бы. Он ведь знает, что белый мститель идет к нему.
— Замолчите вы там, идиоты! — прогремел у них над головой голос Мкомбу. — Как я могу слышать, что делается в джунглях, когда вы тут без конца шепчетесь и бубните?! Стойте тихо, собаки!
Первый часовой наклонился ко второму.
— Он опять пьяный.
Второй кивнул, и оба посмотрели вверх, на окно Мкомбу.
Они состояли в личной охране Мкомбу. И оба были его сыновьями.
Тем временем находившийся в доме Джимбобву Мкомбу приканчивал вторую бутылку вина. Опустошив, он грохнул ее о стену, как и первую, и откупорил третью.
Вот идиоты, думал он. Как можно услышать, что кто-то идет, если они все время, болтают? Наверное, надо будет их утром пристрелить. Поднеся бутылку ко рту, он подумал о том, как неожиданно изменилось все. Хотя его люди погибли, не успев уничтожить американскую команду, ситуация, казалось, оборачивалась в пользу Мкомбу. Мировое сообщество, так и не узнав, кто стоял за подготовкой террористической акции, ополчилось против ЮАР и Родезии, призывая ввести в обе страны международные силы и свергнуть их правительства. И вскоре Мкомбу мог бы стать их единоличным властителем.