Опасные клятвы
Шрифт:
Я не должна находить это эротичным, но я нахожу. Мысль о том, что я сижу напротив Тео Макнила, самого влиятельного человека в Чикаго, человека, который станет моим мужем, и все еще чувствую боль от члена Адрика, боль от моей ушибленной плоти, горячую влагу от его спермы, пропитавшую мои трусики...
— Блядь, о боже... — стону я в губы Адрика, и все мое тело сильно сжимается, когда я кончаю от этой мысли, мои бедра качаются на его бедрах в отчаянном, нуждающемся движении, когда я скрежещу по нему, желая получить больше удовольствия, когда оно прорывается сквозь меня, его собственные бедра двигаются по мне в жестких, толчкообразных толчках, более жестоких, чем он когда-либо трахал меня раньше. Я чувствую в нем отчаяние, потребность, и это заставляет меня чувствовать, что мой следующий кульминационный момент наступает снова, прежде чем первый полностью отступит.
— Господи, Марика, как же хорошо..., — стонет он мне в губы, прижав меня к двери, и я знаю, что если кто-нибудь пройдет мимо, то сможет услышать. Мне следовало бы больше беспокоиться об этом, беспокоиться о том, что нас поймают, но все, о чем я могу думать, это о том, как мне хорошо, как сильно я хочу, чтобы он продолжал входить в меня, заполнять меня, и мысль о том, что он первым вошел в меня, заставляет меня снова и снова быть на грани.
Это кажется запретным, табу и всем тем, что я никогда, никогда не должна себе позволять. Но я позволяю, и я не могу притворяться, что не хочу этого так же сильно, как и он.
— О боже, Марика... — Его рот втягивается в мое горло, его бедра тверды и настойчивы, его руки прижимают меня к двери, впиваясь в мою талию. — Я так чертовски близок. Скажи, чтобы я кончил в тебя, скажи, чтобы я, блядь, кончил...
Я могла бы сказать ему нет. Я должна сказать ему нет, но я тоже этого хочу.
— Кончи в меня, — рвано дышу я, прижимаясь к нему, упираясь ногами в его талию, притягивая его ближе, и понимаю, что в этот момент я делаю еще один выбор, который может перевернуть все с ног на голову.
Звук удовольствия, который он издает, настолько гортанный, что звучит почти болезненно, все его тело дергается, когда я впервые чувствую, как он входит в меня, как пульсирует его член, когда он погружается в меня так глубоко, как только может, и задерживается там надолго, пока я содрогаюсь от собственного удовольствия.
Он прижимается ртом к моему плечу, а затем осторожно выходит из меня, ставя меня на ноги. Он тянется под юбку, возвращая трусики на место, и его пальцы нежно гладят влажную ткань, пока он снова целует меня.
— Вот так, — шепчет он мне в губы. — Я буду в тебе всю гребаную ночь.
Он отступает назад, в его глазах пылает собственничество, от которого у меня немного слабеют колени, и я смотрю на часы, гадая, сколько времени прошло.
Слишком много.
Адрик смотрит на меня сверху вниз с нечитаемым выражением лица.
— Иди, Марика. Ты опоздаешь.
Его внезапное согласие удивляет меня, и я испуганно смотрю на него.
— Я… — Я тяжело сглатываю. — Мне нужно, чтобы ты принес мне противозачаточное средство, которое я смогу принять завтра утром. Просто оставь его в моей комнате, чтобы никто не видел. Дверь не заперта. — Мне не хочется просить его прямо сейчас, но если я этого не сделаю, то не знаю, будет ли у меня шанс. Ему проще сделать это так, чтобы никто не узнал.
Адрик долго смотрит на меня.
— Хорошо, — внезапно говорит он. — Как хочешь.
Его челюсть застывает, и он отступает назад, застегивая молнию на брюках. Я начинаю тянуться к дверной ручке, но он снова хватает меня прежде, чем я успеваю это сделать, одним быстрым шагом приближается ко мне и берет мое лицо в свои руки.
— Я хочу, чтобы ты вспомнила, как я чувствуюсь в тебе, пока ты разговариваешь с ним, — дышит он мне в губы. — Вспомни, как сильно я трахал тебя, как сильно я кончал в тебя. Вспомни, каково это было, когда я заставил тебя кончить.
Он снова отпускает меня, так внезапно, что у меня чуть не подкосились колени, и отходит назад. Я хватаюсь за дверь, отчаянно пытаясь выбраться наружу, пока не совершила еще одну ошибку и не оказалась позже, чем уже была.
Это была ошибка. В этом нет никаких сомнений. И я не могу сосредоточиться.
Я забегаю в ближайшую ванную, судорожно смотрю в зеркало, приглаживая растрепанные волосы, достаю клатч, чтобы поправить помаду, и проверяю горло на наличие следов. Вот в какую ситуацию ты попала, сурово говорю я своему отражению, следя за тем, чтобы макияж глаз не размазался. Ты не должна идти к одному мужчине со следами другого на себе, тем более если его сперма внутри тебя. Что, по-твоему, ты делаешь?
Я не знаю. Действительно не знаю. И, глядя на свое отражение, я размышляю о том, стоит ли рассказывать Николаю обо всем. Это не решит моих проблем с Адриком, возможно, даже усугубит их, но избавит меня от необходимости выходить замуж за Тео.
Он будет разочарован во мне, но не думаю, что вышвырнет меня из дома или лишит наследства. Не думаю, что он будет относиться ко мне как к никчемной, как это делают некоторые семьи. И я не думаю, что он будет меня ненавидеть.
Но разочарование – это уже плохо. А если я не выйду за Тео… За что я буду отвечать? Сколько крови прольется из-за того, что война началась из-за несостоявшегося брака, чтобы сгладить ситуацию?
6
МАРИКА
Я опаздываю на тридцать минут, когда приезжаю в поместье брата, и уже на пороге дома ощущаю напряжение. Возможно, это лишь мое воображение, но, когда я отдаю горничной пальто и поворачиваюсь, чтобы увидеть Николая, идущего мне навстречу с суровым, грозным выражением лица, я понимаю, что это не так.
— Я не припомню и раза в жизни, чтобы ты опаздывала. — Его голос резок, совсем не так, как я привыкла, чтобы он говорил со мной. — О чем ты, черт возьми, думаешь, Марика? Если ты собираешься все испортить, могла бы просто сказать нет. Не оставляя меня танцевать перед единственным мужчиной в Чикаго, который богаче и влиятельнее меня, пока ты заставляешь его… нас обоих, ждать.
— Мне жаль. — Я смотрю на брата, стараясь придать своему выражению лица как можно больше сожаления. Мне не нужно заставлять себя выглядеть обеспокоенной или нервной, я и так нервничаю. Николай прав, что я всегда пунктуальна. Я не хочу, чтобы у него возникли мысли о том, почему я не была пунктуальной сейчас, и не хочу навлекать на себя гнев Тео. Не думаю, что одного этого промаха будет достаточно, чтобы заставить его расторгнуть брак, но его точно может быть достаточно, чтобы сделать этот брак гораздо более несчастным для меня.