Опасный метод
Шрифт:
Если бы Верлен не препятствовал моему отъезду, я бы не стал подавать на него в суд за нанесение телесных повреждений…
Верлен. …клянусь говорить правду, и ничего, кроме правды, да поможет мне Бог со всеми святыми.
Судья. Ранее под судом и следствием не состояли?
Верлен. Нет.
Судья. Какие обстоятельства удерживали вас в Брюсселе?
Верлен. Я надеялся, что ко мне сюда приедет жена, — так уже один раз было после нашего расставания.
Судья.
Верлен. Нет, это клеветнические измышления моей жены и ее родителей, имеющие целью меня опорочить; те же самые обвинения содержатся в исковом заявлении о разводе, которое подала моя жена.
Судья. По результатам медицинского освидетельствования, оба эксперта заключили, что в последнее время вы занимались как активной, так и пассивной содомией.
Верлен. Да.
Судья. Тогда на каком основании вы отрицаете, что вы — действующий содомист?
Верлен. Правильнее говорить «содомит»…
Секретарь. «…я, нижеподписавшийся, Артюр Рембо, ответственно заявляю, что в четверг десятого июля сего года, когда господин Поль Верлен выстрелил в меня из револьвера и легко ранил в левое запястье, господин Верлен находился в состоянии сильного алкогольного опьянения и не отдавал себе отчета в своих действиях.
По моему убеждению, в его действиях не было преступного умысла.
Настоящим заявляю, что прошу не привлекать господина Верлена к уголовной или гражданской ответственности, а также к исправительным работам и отказываюсь от любых претензий по тем статьям, которые инкриминируются господину Верлену государственным обвинением в связи с обстоятельствами дела…»
Судья. Дело Поля-Мари Верлена, обвиняемого по статье триста девяносто девятой Уголовного кодекса — нанесение тяжких телесных повреждений, — передается в уголовный суд. Предварительное следствие закрыто.
Секретарь (в темноте). Поль-Мари Верлен, суд признает вас виновным в нанесении тяжких телесных повреждений и назначает вам наказание в виде штрафа в размере двухсот франков и тюремного заключения сроком на два года.
Занавес.
Рембо.
(Смеется. Входит Верлен.)
Когда же это произошло?
Верлен. В начале этого месяца.
Рембо. Тебя турнули?
Верлен. Ничего подобного. По прошествии недели мы с отцом настоятелем сообща решили, что такая жизнь не для меня.
Рембо. Дальше не пойдем. (Присев на корточки, зажигает свою глиняную трубку.) А с чего ты надумал примкнуть к ордену траппистов?
Верлен. Сам не знаю. Наверное, по тюрьме соскучился. Когда я освободился, для меня начался сущий кошмар: пойми, я привык к тишине, к распорядку, обращались со мной хорошо, я не пил, занимался полезным трудом. А потом, когда меня выпустили и я не смог добиться встречи с адвокатом Матильды, не говоря уже о самой Матильде, мне пришло в голову… уйти от мира. В монастырь, чтобы жить тихой, простой жизнью, с Богом.
Рембо. А оказалось, это орден трезвенников.
Верлен. Говорю же тебе, в тюрьме я вел трезвый образ жизни.
Рембо. Приятно, что необратимых изменений не произошло.
Верлен. Ну, сегодня особый случай. Сегодня у нас с тобой праздник. Так… чудесно увидеть тебя снова. (Пауза.) По прошествии такого времени. (Пауза.) Надеюсь, ты не думал, что я… затаил на тебя злобу?
Рембо. Нет.
Верлен. Я хочу сказать… ты меня знаешь, я незлопамятен; конечно же, я… тебя простил.
Рембо. В самом деле?
Верлен. Да, не сомневайся.
Рембо. А я тебя не простил.
Верлен. За что?
Рембо. За долгое отсутствие.
Верлен. Какая здесь благодать.
Рембо. Im Schwarzwald.
Верлен. Как твой немецкий?
Рембо. Блестяще.
Верлен. Прохладно, да?
Рембо. Зачем ты приехал?
Верлен. Что?
Рембо. Хочу понять, с какой целью ты приехал.
Верлен. Ну, как… с тобой повидаться, естественно. Поговорить, кое-что обсудить.
Рембо. Хочешь любви во Христе, правильно я понимаю?
Верлен. Ну…
Рембо. Давай-давай, я слушаю, выкладывай.