Опасный обольститель

Мортимер Кэрол

— Смею вас уверить, мадам, мне не нужно прибегать к подобным уловкам, чтобы затащить женщину в постель! — с достоинством произнес он.

Его ответ не убедил Женевьеву. Ее маленький подбородок по-прежнему был упрямо вздернут. Она посмотрела ему в глаза, в которых скрывалось что-то загадочное и опасное.

— Но ведь и Сэндхерсту это не нужно, — сказала она. — Ведь он очень…

— Вы имеете в виду его красоту и обаяние? Кажется, вы сегодня сравнили его с греческим богом, — с отвращением проговорил Бенедикт. — Вы правы, Женевьева. Он мог бы обойтись и без этого.

Но, к сожалению, смысл жизни этого божества — затащить в постель как можно больше женщин. Он хвастается числом женщин, которых ему удалось соблазнить, перед своими менее изобретательными друзьями. Так что цветы и шоколад, которые он прислал, его первый и последний благородный жест по отношению к вам. Вы бы стали очередной жертвой.

Женевьева не могла поверить в то, что граф Сэндхерст может вести себя так цинично. Неужели Люцифер сказал правду?

— Я забыл упомянуть о главном, — продолжал между тем Бенедикт. — Подсыпав специальное снадобье в ваш бокал, он хотел не только развлечься с вами сам, но и предоставить вас для утех своим ближайшим друзьям.

Господи, какой ужас! Женевьева не верила своим ушам. Она была достаточно наивна и плохо знала жизнь. Неужели такое возможно? Она слышала много сплетен и жутких историй о Люцифере. Но ни один человек не обвинил его во лжи. Вряд ли он стал бы лгать и в этот раз.

Сэндхерст собирался воспользоваться ее доверчивостью этим вечером? Неужели его признания и обходительность не более чем хитроумная игра? Честно говоря, она практически не знакома с Чарли Бруксом. Знала лишь, что он граф и очень симпатичный мужчина. Да, Сэндхерст сразу же предупредил, что не собирается на ней жениться. Но она и подумать не могла, что он способен на такой низкий поступок.

По выражению лица Женевьевы Бенедикт понял, что до нее наконец начинает доходить страшный смысл его слов. Она поверила ему. Лицо побледнело, глаза потемнели, словно море во время шторма. Красивые чувственные губы нервно подрагивали.

— Успокойтесь, Женевьева, — мягко проговорил он. — Этот низкий человек не успел причинить вам вреда. Ваша репутация осталась незапятнанной, ничего страшного.

Но Женевьева никак не могла прийти в себя. Она с ужасом смотрела в одну точку перед собой, казалось, еще мгновение — и она упадет в обморок. Не могла поверить, что опасность миновала.

— Вы думаете, все действительно закончилось? — дрожащим голосом спросила она. Чувствовалось, что на Бенедикта Женевьева больше не сердится.

— Конечно. Успокойтесь. Все уже позади, — ободрил ее Бенедикт.

— Ну, теперь я вам окончательно поверила. — Женевьева с благодарностью улыбнулась ему.

Но Бенедикт видел, что она еще не до конца успокоилась. В голосе и в дрожащей улыбке чувствовались некоторые напряженность и страх.

— Женевьева… — начал Бенедикт, но женщина перебила его:

— Кажется, вы хотели со мной потанцевать, не так ли?

Бенедикта позабавило то, как легко и изящно она смогла перевести разговор на другую тему.

— Но танец уже закончился. Придется ждать следующего, — подхватил он.

— Не беда! Мы можем поболтать, пока не

начнется следующий танец. — С этими словами она нежно коснулась его руки. — А вы не боитесь, что ваша репутация может пострадать? Ведь все увидят, что вы проводите время с дамой, которая до этого флиртовала с другим мужчиной?

— Меня не волнует, что обо мне думают окружающие, — нетерпеливо проговорил Бенедикт.

— Тогда, может быть, вы вовсе и не хотите со мной танцевать? — спросила Женевьева.

Бенедикт хотел танцевать с Женевьевой больше всего на свете, кружиться, обнимая ее за талию. Он мечтал об этом весь вечер, пока она танцевала с другим мужчиной. При взгляде на ее прекрасную пышную грудь и обнаженные плечи по телу Бенедикта проходила странная сладостная дрожь. Женевьева привлекала его как женщина, и он ничего не мог с этим поделать.

— Нет, вы ошибаетесь. Я очень хочу танцевать с вами, — с улыбкой ответил он. — И не только потому, что мне приятно ваше общество. Я хочу показать всем, что вы покинете дом леди Хаммонд не в обществе Сэндхерста. Ведь они с самого начала нисколько не сомневались, что план этого низкого негодяя удастся. Но вы должны пообещать мне, что больше никогда не будете общаться с подобными типами.

Женевьева с удивлением посмотрела на Бенедикта.

— Но скажите, почему вас так интересует моя судьба? — спросила она. — Какое дело вам до моей репутации?

— Вы задали мне весьма откровенный вопрос. — Бенедикту с трудом удавалось сдерживать свое нетерпение. — Что ж, отвечу. Мы с вами были свидетелями на свадьбе моего лучшего друга. И я чувствую ответственность за вас и вашу судьбу. Я сказал что-то смешное? — спросил он, увидев, что Женевьева улыбнулась.

— Да нет, простите. Вы, наверное, очень хороший человек. И я чувствую себя рядом с вами в полной безопасности, — призналась она.

— Вы действительно считаете меня хорошим человеком? — Бенедикт вздрогнул как от пощечины. — Вы первая, кто назвал меня хорошим человеком. Раньше никому это и в голову не приходило.

В глазах Женевьевы мелькнул хитрый огонек.

— Но, может быть, другие просто не знали о вашей доброте?

— Вы меня совсем не знаете, Женевьева, — пробормотал он.

Бенедикту вдруг стало стыдно. Ведь он испытывает к Женевьеве исключительно мужское влечение. Ни о каких романтических отношениях он и не помышлял, думая лишь о том, как неплохо было бы провести с этой женщиной ночь. Чем в таком случае он лучше негодяя Сэндхерста?

Словно почувствовав напряжение, Женевьева нежно погладила его по руке:

— Не беспокойтесь, Лукас. Я не выдам ваш секрет, честное слово.

— Секрет? Что вы имеете в виду? — недоуменно спросил Бенедикт.

— Я ведь раскусила вас, — объяснила Женевьева. — На самом деле вы не большой и страшный Люцифер, а милый маленький херувим с полотен Рубенса.

Самое странное, что в ее взгляде не было и тени насмешки. Она говорила вполне серьезно. Бенедикт почувствовал, что гнев вот-вот выйдет из-под контроля. Это совсем несвойственно его натуре. Он прекрасно мог владеть собой в любой ситуации.