Опасный преступник
Шрифт:
– А бобби за что его взяли?
– Подозревают в связях с организованной преступностью. В принципе, могу поверить. Посмотри на эти ботиночки. И часики как у товарища старшего майора. Надо будет инспектору проставиться за часы. Страх как не люблю быть должным.
Уинстон вздрогнул. Они не знают про виллу. Они вообще не следили за ним и не обновляли дело. То есть, они думают, что он такой, каким его приняли в прошлый раз. Когда он и правда был сраным писарем, а не занимался два года боксом и кушал как на убой. И их всего двое безоружных. Не толпа фанатов с кастетами и палками.
Пойти под пытки и заговорить, значит, предать всех. Ни Мерфи, ни Плезенс и коллеги по отделу не сделали ему ничего плохого. И Стивен. И шахматный клуб. И охотничий клуб. И Барт, и тренер. Если из него выжмут виллу, это стопроцентно смертный приговор. А если выжмут рассказ про знакомство Мерфи и Железной Леди, то его не просто отменят, а отменят в особо извращенной форме, что бы это ни значило.
– Что встал? Садись давай, - недовольно приказал палач.
Следователь вышел из-за стола и сделал шаг к подследственному, держа в руке резиновую дубинку.
Разница в том, что в тот раз «Шестьдесят - семьдесят девять, Смит У.» еще не был опасным преступником. И сегодня утром не был. А теперь стал, и все это личное дело «сраного писаря» безнадежно устарело. Теперь перед палачами стоял настоящие преступник, убивший за один день четверых человек, в том числе троих членов Внутренней партии, в том числе функционера партийного контроля. И ему, что удивительно, за это пока еще ничего не было, кроме уважения от приличных людей. Его даже не ищут. Эти двое не крупнее и не сильнее. От них несет перегаром и куревом. Они устали за день, пришли выспаться на ночной смене и совершенно не готовы к бою.
«Хотят напугать меня крысами? Пока я жив, никаких крыс не будет», - подумал Уинстон.
Он быстро сел, чтобы палачи не заметили изменений в поведении, и нерешительно подергал руками в наручниках между подлокотниками.
Следователь присел на край стола, а палач ловко обернул ремнем правую руку жертвы, застегнул пряжку, только после этого снял наручники и взялся за левую руку.
Уинстон ударил его основанием ладони в нос. Восходящий удар, как учил тренер. Ударил не разгибом руки, а всем телом, с вложением всей своей скромной массы, с импульсом от ноги, от самого пола, от упора правой руки в подлокотник.
Под рукой хрустнуло. Палач повалился на пол. При правильном выполнении этим ударом носовой хрящ забивался врагу в мозг.
Следователь спрыгнул со стола и замахнулся дубинкой, но Уинстон уже дернул пряжку и перекатился направо от кресла, выпутывая правую руку из ослабевшего ремня.
Теоретически, следователь мог бы открыть дверь и позвать на помощь. И опозориться на всю оставшуюся карьеру. Сраный писарь оказывал сопротивление, а они вдвоем не осилили.
Уинстон вскочил и сразу пропустил тычковый удар в живот. Ха! Такого удара с запасом хватит, чтобы сбить дыхание нетренированному человеку. Но не боксеру, который качает пресс и готов принимать удары на кубики. Больно. Но не критично. Синяк будет завтра, а адреналин уже пошел прямо сейчас.
Уинстон рванулся вперед, сокращая дистанцию. Следователь ударил в голову с левой. Разве это удар? Уинстон отвел его правым предплечьем. Вот тебе левой по ребрам, под руку с дубинкой.
Налетели на стол. Сейчас только ближний бой, клинч. Зажал руки. Удар, еще удар. Нет, не вариант. Он позовет на помощь.
Мы не на ринге. Уинстон разорвал дистанцию и ударил ногой. Носком ботинка в голень, как бьют фанаты. Не ждал! К ним редко приводят людей в хорошей обуви. От боли следователь открылся и пропустил апперкот. Взмахнул наугад дубинкой.
Уинстон по-боксерски присел под дубинкой и влепил правой ниже пояса. Мы не на ринге, да! Левой в висок. Чуть пальцы не сломал, но рука выдержала. Следователь повалился на стол. Уинстон вырвал у него дубинку и несколько раз ударил по голове, что было сил.
Потом подошел к палачу, перевернул тело поудобнее и от всей души ударил в висок. Теперь точно не встанет.
Вернувшиеся на руку «часики, как у товарища старшего майора» показали 11:08. Менее четверти часа, как арестанта ввели в кабинет. Менее часа назад его вывели из полицейского участка, если там не врут часы на стене.
Как теперь отсюда уйти? У следователя и палача по пропуску и по связке ключей. В коробке на столе личные вещи Уинстона, которые были при нем на момент ареста. На столе письменные принадлежности. В ящике стола перочинный нож и фонарик. Уинстон взял портфель следователя и сложил в него все, что могло пригодиться. Заодно и свое личное дело. Обшарил карманы убитых, забрал деньги, сигареты и спички. У каждого по начатой пачке дорогих «Мальборо» и по коробку обычных спичек.
Теперь надо как-то выйти через эту дверь. Обратно, в коридор с яркими лампами под высоким потолком? Там ходят такие же следователи, которым положено быть внимательными, и конвойные с арестантами. Хоть бы нашелся другой выход.
Вот он, другой выход. Скромная дверь за занавеской в другом углу. За дверью тускло освещенный коридорчик. С одной стороны такие же двери. Задние выходы из комнат 101A, B, C и прочего алфавита. С другой стороны ряд дверей без замков.
Уинстон осторожно приоткрыл первую дверь напротив. Стол, два стула, холодильник, электрический чайник. Положил в портфель остывшие пончики в бумажном пакете и шоколадку. Неплохо бы еще водой для побега запастись. У раковины нашлась банка с завинчивающейся крышкой и остатками еды на стенках. Машинально вымыл банку, налил в нее воды из чайника, завинтил крышку. Перевернул, потряс. Не течет.
За второй дверью обнаружилось помещение с больничным запахом. Холодильник, стерилизаторы, шприцы, блестящие инструменты. Нет уж, отсюда ничего не надо.
Третье помещение напоминало музей. Музей истории пыток. Деревянный стул с какими-то механизмами. Решетчатая статуя человека с шипами внутри. Разные тиски, щипцы, плети.
Из четвертой двери вырвался резкий запах. Злобно залаяли собаки. Уинстон шикнул на них и включил свет. Прямо живой уголок. Большая клетка с двумя бультерьерами. Клетка поменьше с крысами. Террариум со змеями. Прозрачные коробки с разными насекомыми и пауками.