Опасный вкус
Шрифт:
– Пока ты охотишься и ищешь оружие, мы сидим тихо-тихо, как мышки, никуда не уходим, наслаждаемся солнцем, штилем и ждем тебя.
Он лишь теперь стал похож на Джейка, как в первые дни, когда Раф только поселился у нас. Спокойный и уравновешенный вампир раздражается и едва сдерживает себя, но игнорирует мою протянутую руку и взгляд каждый раз такой, словно я ему с пола есть предлагаю.
– На нашей улице было тихо. Не в тот день, а вообще, как обычно. Не сразу поймешь, что не так.
Я
– А кровь? Тела?
Не было ничего такого. Просто улица, трехэтажные дома. Яркие пятна первой облетевшей листвы на темном асфальте. Аккуратно подстриженные кусты, тополя, осины, клены и вязы, обнесенные кованой решеткой.
– Может и было, только я не стала обходить всю улицу, а поспешила в дом.
Я не упоминаю названия районов и улиц. Я уже выяснила, что Раф не местный и в Америке оказался волей случая. Он говорит, что приехал в составе делегации по обмену опытом.
“Я и в самом деле просто проектировщик. Ты зря сомневаешься.”
Да-да, но отчего-то я не верю ему. Совсем. Всегда верила, а вот в этой “правде” сомневаюсь, хотя, теперь нет поводов для сомнений. Он попросил рассказать о том, что я делала в Нью-Йорке. Ответ - “приехала к родителям” - его не устроил и он, также как и я, решил задать следующий. Быть занудой мне не хотелось.
– И тебя не смутило отсутствие звуков?
Он чувствует, что рассказ будет грустным, торопится свернуть его, но поздно. Родителей нет рядом со мной. Они умерли и кажется Раф и сам не рад, что спросил об этом. Раньше надо было думать.
– Звуки были. Я тебе говорю все было, как обычно.
Как и чуть больше орали кошки Спарксов и миссис Розенталь. В тот раз они переговаривались друг с другом, в другие разы ссорились и умудрялись не поделить что-то при закрытых дверях и при этом не видя друг друга.
– В доме пахло лаком.
Вилсоны как обычно уехали в отпуск, перед этим обновив дверь. Рабочие привезли ее с уже высохшей темной поверхностью, но вонь тем не менее стояла просто невыносимая. Когда их квартира пустовала было очень хорошо слышно, как играет пластинка в соседнем подъезде, выпуская голос Марии Каллас. В тот раз это была “Тоска” Пуччини. Гёрббы угадали с настроением в тот день.
– Я поднялась к нам на этаж, не переживая за то что нет ключей. Отец в это время был дома. Они уже должны были вернуться с вечерней прогулки и ждать меня.
Дверь мне не открыли. Она просто отворилась, впуская меня
“Пап! Папа! Я дома!”
Я шла в гостиную совсем крохотными шагами. Мне никто не отвечал. Я молилась, чтобы там никого не было, чтобы родители решили изменить своим привычкам. Чтобы папа сделал это: повел гулять маму в парк, кататься на лодках, отправился в супермаркет за недостающим ингредиентом к какому-нибудь блюду.
– Они были там.
Отец сидел у накрытого стола, повернувшись к окну. Он любил перед ужином прочитать пару строк местных передовиц. Газета так и не выпала из его рук.
– Алекс, не надо.
В другой он держал магнум. В комнате ещё пахло порохом, как будто это произошло только-только, вот-вот перед моим приходом, но нет.
– Все в порядке, Раф.
Я не улыбаюсь, но реагирую куда спокойнее чем год тому назад. Тогда я не спала неделями, закрывала глаза и видела лицо со знакомым ягодным оттенком не стершейся губной помады, с еще не выпавшими всклокоченными волосами. Не осталось ничего от укладки, от ее тугих кудрей, не знавших краски и седины.
– Они в лучшем мире и не бегают по улицам, пытаясь полакомиться кем-то.
Папа просидел в столовой уже несколько дней. Это я поняла позже, когда вернулась, чтобы сделать хоть что-то, чтобы не оставлять отца вот так. Думаю, что все началось с мамы. Ее укусили - отец перевязал рану, обработал и скорее всего свозил в больницу, чтобы ей сделали уколы от бешенства. Только ведь это не помогло. Новости он смотрел редко, а если такое происходило, то на его лице появлялось выражение скепсиса.
– Я сбежала в тот день. Хлопнула дверью перед ее… лицом.
Я не могу назвать то существо мамой даже сейчас, с трудом могу назвать тот чудовищный оскал лицом.
Оно носилось за мной по всему дому, переворачивая все кругом.
Мама из моего детства, из той поры когда она была юной, задорной, полной сил никогда не вела себя так. Она не бегала, даже за убегающей крошечной мной.
– Я просто бежала.
Не так. Я простояла у дома, пока не поняла: за каждым знакомым мне окном может притаиться тварь подобная той, что билась в дверь квартиры моих родителей.
Они стали шуметь и греметь, как только солнце стало скрываться за домами.
– Дома похожие на мой пугали меня. Все было настолько нереально. Не верилось, что все началось в одночасье. Стрельба в супермаркетах и на улицах, люди, срывающиеся с верхних этажей зданий, водители, наплевавшие на правила дорожного движения.
Больше прочего меня поразила карета скорой помощи, что неслась вперед и, заполняя улицу громким завыванием сирены, сбивала выбегающих ей навстречу людей. Они пытались остановить ее, чтобы получить помощь. Тогда всем нужна была помощь и каждый был сам за себя.