Опер любит розы и одиночество
Шрифт:
Закутавшись в пальто и надвинув на глаза берет (чтобы не так стыдно было), я мелкими шажками побрела к выходу, считая по дороге этажи, пятый — пусто, четвертый — пусто, третий — пусто, второй — навстречу мчался Юрий Григорьевич…
Я срочно спряталась за стену лифта, сгорая от стыда. Совсем как в школе, точно так же я сгорала от смущения, сбегая с последних уроков. Полковник промчался мимо меня, мимо лифта (он никогда не ездит на лифте, полагая, что быстрее домчится на своих двоих), оставляя после себя ощущение нескончаемой
В его присутствии мне кажется, если я выйду хотя бы на полчаса из управления, жизнь в городе мгновенно прекратится, сразу начнутся беспорядки, несанкционированные митинги и забастовки, вылазки неофашистов, антиглобалистов, скинхедов, перестрелки и всякие другие безобразия.
Когда я выхожу из здания, это ощущение пропадает, потому что я понимаю: мое отсутствие или присутствие ничего не решает, милиция всегда была, есть и будет, и неважно, кто в ней служит, — Юмашева, Иванова или Перетятькина.
Миновав второй и первый этаж, одновременно переборов чувство стыда за свое позорное бегство, я вышла на Суворовский проспект. Если сесть на проходящую маршрутку, через полчаса, самое большее сорок минут, можно оказаться в «Ленэкспо», и тогда — прости-прощай, уныние и тоска. На выставке я увижу загадочный салон роскоши — другой угол зрения, иное мироощущение. Сколько людей, столько мнений. Я вижу в городе сплошные неудобства, грязь, гололед, жижу и копоть, разрушающиеся здания, подвалы, залитые водой, а кто-то с иным мироощущением видит роскошь, рассыпанные бриллианты и небо в алмазах. Откуда оно берется, это иное мироощущение? Может быть, люди притворяются и иного мироощущения нет? Они придумывают себе забавы и салоны роскоши?
С этими мыслями я шагнула в вестибюль выставочного павильона. Мне сразу преградили дорогу два охранника в тужурках и сторожиха в толстом ватнике.
— Ваш билет! — властно потребовали они в три голоса.
От такого трехголосья у меня заложило уши.
— А что, еще и билет нужен? Все-таки салон роскоши, наверное, туда бесплатно должны пускать, — пробормотала я.
Я даже не спросила, а предположила. Предположение стоило мне дорого, меня мгновенно вытурили на улицу в направлении билетной кассы.
— Сто рублей! — потребовала кассирша, не отрывая взгляда от маленького телевизора.
По всей вероятности, в кассе было жарко натоплено. Чайник уютно попискивал свистелкой, что-то бормотал телевизор, и мне до боли душевной захотелось превратиться в кассиршу.
«Зачем я выбрала профессию милиционера?» — мысленно завопила я и протянула сторублевку в крохотное окошечко.
— Почему так дорого? Случайно у вас для сотрудников милиции скидок нет?
— Нет! Случайно — нет! — отрезала кассирша и кинула мне билет в лицо.
«Черт, за мои же деньги меня оскорбляют», — рассердилась я, но связываться с кассиршей никакого желания не было — плохо разозлилась, потому что мало оскорбили,
«Что там меня еще ожидает? Новый плевок? Или все-таки салон роскоши?» Самое главное, мне расхотелось переквалифицироваться в кассирши, и то польза.
В каждой профессии есть свои плюсы и минусы.
В восьмом павильоне я попала в самый настоящий рай. В огромном, напоминающем здание аэропорта помещении, гудели вентиляторы. Своим жужжаньем они навевали мысли о другой, уютной и комфортной жизни. Где-то на улице трещал мороз, а здесь витали ароматы дорогих духов, сверкали драгоценные камни, играя отблесками огней, словно переливались струи водопада. В выставочном зале красовалась продукция всех ювелирных салонов России.
Так вот почему салон роскоши! — ахнула я, подбегая то к одному экспонату, то к другому.
Сияние красоты и роскоши. Терпеть не могу украшений, но, собранные в одном месте, драгоценные камни имеют свойство притягивать к себе взоры даже завзятых пессимистов. «Русские самоцветы», «Российские рубины», «Салон роскоши» — яркие и блестящие названия манили к себе, привлекая мое внимание. Все предприятия устраивали розыгрыши и лотереи. В толпу жаждущих получить что-либо на халяву вписалась и я, имевшая в кошельке всего двенадцать рублей, как раз на маршрутное такси до дома. «Вдруг и я что-нибудь выиграю», — игриво подумала я, не утратившая до сих пор желание выиграть сразу миллион. Чтобы, значит, как в сказке — хочу быть столбовою дворянкой!
С одной стороны, хорошо, что человек на сорокалетием рубеже не утратил романтического мироощущения. А с другой — я живо представила себе, как разыскивает меня Юрий Григорьевич. Отогнав от себя грозное видение, я схватила анкету и заполнила какие-то цифры.
— Барышня! — я оглянулась, моложе меня никого рядом не было, разве что дама в норковом манто. Но ей давно перевалило за энное количество лет, судя по толстому слою макияжа на фарфоровом лице.
— Барышня! Это я вам, — меня схватил за руку администратор, — вы выиграли. Держите! — он торжественно всучил мне какой-то журнал.
— Что это? — я отдернула руку.
Журнал упал на пол. Выставка «Российские рубины» — огромные буквы золотом сияли на обложке журнала.
— Это ваш выигрыш, панорама нашей выставки. — Администратор, юркий мужчинка, удивительно напоминающий молодого угря, поднял журнал с полу и сунул его мне под мышку.
— Буклет, что ли? — поерзав рукавом, я укрепила журнал в его новом положении.
— Если хотите, буклет, — гордо произнес администратор, извиваясь надо мной хлипким телом.
«Теперь он похож на пиявку», — я повела носом. Это у меня такая привычка, я все на нюх определяю.