Операция 'Б'
Шрифт:
Коккинаки шагнул навстречу, дружески протянул Преображенскому руку.
– Поздравляю вас с присвоением высокого звания Героя Советского Союза, товарищ полковник!
– Благодарю, Владимир Константинович.
– Весь советский народ восхищен вашими морскими летчиками! В такое тяжелое для нашей страны время вы бомбите столицу фашистской Германии - Берлин!
– Делаем все возможное, Владимир Константинович.
Коккинаки усмехнулся, предложил Преображенскому табуретку и, когда тот сел, не спеша заговорил, четко выговаривая каждое слово.
– Тут я с вами не согласен, дорогой полковник. И не только я... Если бы делали все возможное - вдвойне вам честь и хвала!
– Он придвинул свою табуретку ближе к Преображенскому, наклонился к нему.- Давайте говорить напрямую, как специалист со специалистом, как летчик с летчиком.
– Я слушаю вас, Владимир Константинович,- Преображенский выдавил из себя сухую улыбку, заранее зная, о чем пойдет этот неприятный для него разговор.
– Один вопрос. Один-единственный,- начал Коккинаки.- Почему...- он повторил, но уже строже - Почему ваши прославленные морские летчики не берут на внешнюю подвеску ФАБ-тысяча? Ведь конструктивные особенности самолета Ил-четыре или ДБ-три позволяют брать на борт еще большую бомбовую нагрузку! И практикой это давно проверено.
Преображенский в знак согласия закивал головой.
– Все верно, Владимир Константинович. Все верно. Машина ДБ-3 хорошая, даже отличная! Спасибо ее конструктору Сергею Владимировичу Ильюшину. От нас, летчиков, спасибо. Но в наших, наших конкретных условиях с ФАБ-тысяча или двумя ФАБ-пятьсот она не потянет.
– Изношенность моторов, грунтовая взлетная полоса, дальность полета на потолке, погодные условия - знаю!
– сказал Коккинаки.- Я подробнейшим образом изучил все отчеты командующего ВВС флота о налетах на Берлин.
Жаворонков, терпеливо следивший за разговором опытных летчиков, вспыхнул.
– В моих отчетах что-то сомнительное?
– не сдержался он.
Коккинаки замотал головой.
– Что вы, что вы, товарищ генерал! Все верно, все точно, правильно. Но, дорогие товарищи, вы просто перестраховываете себя.
Преображенский резко поднялся с табуретки.
– Уж не хотите ли вы обвинить нас в трусости?
– в упор спросил он.
– Никогда, полковник,- жестом руки Коккинаки предложил Преображенскому снова сесть на табуретку.- Бомбить Берлин могут лишь отважные экипажи. А вот с перестраховкой... то я исходил из того, что вы же никогда и не пробовали взять на внешнюю подвеску ФАБ-тысяча. Одни эмоции, предположения, расчеты...
– Расчеты верны.
– Позвольте выразить сомнение,- не согласился Коккинаки.- Можете доказывать кому угодно, только не мне. Я эту машину знаю не хуже вас.
– Да кто спорит, Владимир Константинович?!
– вмешался в разговор Жаворонков.- Вы, лично вы первым испытывали Ил-четыре, ставили на нем мировые рекорды по дальности полета и поднятию тяжестей. Знаем, все знаем. И гордимся вами, поверьте.
– Дали бы мне такой самолет, какой тогда был у вас, в спортивном варианте, новенький, я бы на Берлин взял ФАБ-тысяча на внешнюю подвеску и загрузил бомболюки десятью ФАБ-сто!
– заверил Преображенский.- А наши машины серийные, потрепанные в боях, изношенные...
Слова Преображенского не понравились Коккинаки, задели его уязвленное самолюбие, на щеках у него даже выступили красные пятна.
– Вы что же, полковник, полагаете, что мой опыт... что я...
– Вовсе нет, уважаемый Владимир Константинович,- перебил Жаворонков, стараясь смягчить резкость высказываний командира полка.- Полковник Преображенский просто подчеркнул наши непростые условия, беспокоится за выполнение правительственного задания по ответной бомбардировке Берлина.
Преображенский спохватился, командующий ВВС флота осуждает его несдержанность в разговоре с представителем Ставки, виновато склонил голову.
– Вы, Владимир Константинович, как летчик должны нас понять...
– Я-то вас понимаю, хорошо понимаю, а вот вы меня нет! Не хотите понять,несколько успокоился Коккинаки.- Не по своей же воле я прилетел на остров Сааремаа. Меня направила Ставка...
– И это нам известно,- произнес Жаворонков.- Что же касается злополучных ФАБ-тысяча, то у меня есть предложение, Владимир Константинович.
– Какое предложение, Семен Федорович?
– оживился Коккинаки.
– Поскольку ни я, как командующий ВВС флота, ни командир полка вас не переубедили, давайте послушаем, что скажут те, кто водит группы дальних бомбардировщиков на Берлин.
Коккинаки задумался над предложением генерала. В конце концов надо выслушать всех, а уж потом принимать решение.
– Хорошо, давайте говорить с командирами групп,- согласился он.
На встречу с представителем Ставки Верховного Главнокомандования генерал пригласил командиров морской и армейской авиагрупп Преображенского и Щелкунова, командиров эскадрилий Ефремова, Гречишникова, Плоткина и Тихонова, флагманских штурманов Хохлова, Малыгина и Лаконина, военкома Оганезова и старшего инженера Баранова. Представлять Коккинаки не требовалось, каждый отлично знал и летчика-испытателя и его рекорды на самолете ДБ-3.
17 июля 1936 года он поднялся на высоту 11 294 метра с грузом 500 килограммов, а через девять дней - на 11402 метра с грузом 1000 килограммов. 21 августа Коккинаки с тысячекилограммовым грузом взял высоту 12 101 метр, превысив все ранее имевшиеся достижения. Мировой рекорд был установлен 7 сентября этого же года, когда ему на ДБ-3 удалось с грузом в 2000 килограммов достигнуть 11 005 метров высоты.
Коккинаки принадлежали выдающиеся достижения и в дальности полета на ДБ-3. 26 августа 1937 года он пролетел 5000 километров с грузом 1000 килограммов по маршруту Москва - Севастополь - Свердловск - Москва с рекордной средней скоростью 325 километров в час. Вместе со штурманом Бряндинским 27 и 28 июня 1938 года Коккинаки совершил беспосадочный перелет из Москвы на Дальний Восток, за что ему было присвоено звание Героя Советского Союза. И, наконец, 29 апреля 1939 года Коккинаки и штурман Гордиенко на ДБ-3 без пересадки перелетели через Атлантический океан из Москвы в Соединенные Штаты Америки, продемонстрировав всему миру отличные летные качества советского самолета.
Высказались все летчики и штурманы, летавшие на Берлин. Мнение их было единым: брать ФАБ-1000 или две ФАБ-500 на имеющиеся самолеты нельзя. Материальная часть бомбардировщиков основательно изношена, моторы выработали свои ресурсы, мощность их упала, и поэтому нет никакой гарантии безопасности взлета бомбардировщика по грунтовой полосе с такой нагрузкой. К тому же летать на Берлин приходится на предельной высоте, отчего расход бензина очень большой. При увеличении нагрузки расход горючего еще более возрастет, и тогда его может не хватить на обратный путь.