Операция «Цитадель»
Шрифт:
– Если только забыть об этом… – признала баронесса и тронула водителя за плечо. – Здесь небольшой ресторанчик, – указала рукой в сторону двухэтажного особняка с украшенным лепниной фасадом, возле которого они остановились. – Нас уже ждут. Нужно побеседовать.
– Увы, у меня слишком мало времени.
– А если это ненадолго, но очень важно?
– Не думаю, что настолько…
– Не заставляйте похищать вас, как вы похитили бедного Николауса Хорти, кстати, известного в нашем девичьем кругу как Николя де Хорти, – произнесла она имя сына регента на французский манер.
– Мне-то казалось, что наша с вами, Юлиша, тема давно
– Что вы, фрау Вольф! То, о чем мы говорили до сих пор, это так, попутно. К «нашей теме» мы еще, собственно, не подступались.
48
Оба майора были приземистыми, по-кавалерийски колченогими, со смуглыми, удлиненными лицами степняков.
– Майор Шардок. По национальности мы – печенеги [106] , – объяснил-представился один из них по-немецки, обратив внимание на то, с какой пристальностью Скорцени всматривается в их лица. – И никогда не забывали об этом.
106
Печенеги составляют значительную этническую общность Венгрии и являются потомками тех печенежских родов, которые во времена Киевской Руси обитали в приазовских и причерноморских степях. В настоящее время язык свой печенеги забыли, однако элементы культуры сохраняют.
– Майор Вулган, – щелкнул каблуками второй. – Оба – Иштваны, но происходим из разных печенежских родов.
То, что офицеры подчеркивали свое печенежское происхождение, обер-диверсанта ничуть не удивляло. Из разведывательных ориентировок он знал, что в последнее время Хорти все плотнее окружал себя офицерами и унтер-офицерами из числа печенегов, поскольку уверовал, что в печенежскую среду идеология венгерского национал-социализма почти не проникает, и влияния в ней Салаши не ощущается. Тем более что еще в недавние времена австро-венгерская элита относила печенегов к этносу второго сорта, и только при Хорти отдельные представители его получили возможность продвигаться по служебной, особенно армейской, лестнице. За это они и были признательны регенту, всячески демонстрируя свою приверженность ему. А следовательно, таким людям он вполне мог доверять.
Скорцени приказал Родлю хоть из-под земли достать двух старших офицеров, готовых сотрудничать с германцами, которые бы могли составить его сопровождение. И адъютант действительно достал их из-под земли, обнаружив в одном из бункеров.
По-немецки офицеры говорили с разительным австрийским акцентом, но поскольку Скорцени и сам был не чужд ему, то признал появление в своей среде этих Иштванов вполне приемлемым.
После очень краткого знакомства Скорцени объявил им о завершении операции по устранению правительства хортистов и предложил войти в его свиту наряду с адъютантом Родлем, командиром батальона «Центр», унтерштурмфюрером Хунке и двумя другими диверсантами. Так, в сопровождении двух венгерских майоров, Скорцени обошел все кабинеты и залы регентского дворца, включая личные покои Хорти.
– Это правда, что в будапештском землячестве печенегов назревают автономистские настроения? – неожиданно для обоих майоров поинтересовался штурмбаннфюрер у одного из королевских покоев.
Майоры настороженно переглянулись, не зная, как им реагировать на этот вопрос.
– Говорите, как есть, – беззаботно посоветовал им Скорцени. – Важно знать правду.
– Наш печенежский народ действительно хотел бы получить хоть какую-то административно-культурную автономию, – признал Шардок.
– Наподобие той, которую многие малые народы получили в Советском Союзе, – уточнил Вулган. – Правда, хотелось бы обойтись при этом без сталинских колхозов.
– Да только вряд ли мы получим ее из рук Салаши.
– Ладно, с этим будем разбираться чуть позже, – сказал Скорцени, прислушиваясь к винтовочным выстрелам, доносившимся со стороны «Кровавого поля», от Дуная. – А пока что накапливайте силы и помните, что отныне СД держит «печенежский вопрос» в поле своего зрения.
– Вы действительно советуете нам объединяться вокруг печенежской идеи и накапливать силы?! – просияло лицо майора Шардока. – Поймите, для нас это очень важно.
– Для нас тоже важно, чтобы в окружении Салаши мы получили ту силу, которая бы пребывала в мощной оппозиции к нему.
– …И которая в нужное время могла бы «наступать» Салаши на мозоли, – подсказал Вулган.
– Есть в ближайшем окружении Салаши кто-то такой, кто действенно поддерживал бы вас?
Майоры-печенеги переглянулись, но не потому, что им не известно было имя своего покровителя; они решали: следует ли его называть.
– В общем-то нет, – ответил Вулган. – Если не считать баронессу Юлиану фон Шемберг.
– Юлишу?! – искренне удивился Скорцени.
Винтовочная пальба все усиливалась, но вот один за другим прозвучали три зычных выстрела из германских реактивных гранатометов, и пальба прекратилась.
– Мы понимаем, вас может смущать ее нынешняя репутация аристократической проститутки, – заволновался Шардок, – но это лишь прикрытие, своеобразная маскировка. И поймите, что никого другого у нас попросту нет, вся венгерская верхушка с презрением отторгает само воспоминание о каких-либо «печенежских корнях» значительной части населения Венгерского королевства. Именно поэтому…
– Меня не смущает «репутация аристократической проститутки» баронессы, – резко прервал его Скорцени, завершая свою экскурсию залами королевского дворца, которые не вызвали у него ни восхищения, ни ощущения какого-либо уюта обычного человеческого жилья. – Мы с вами, к нынешней политике причастные, все в той или иной степени – проститутки; причем многие далеко не «аристократические». И то, что вас поддерживает баронесса фон Шемберг, – выглядит не так скромно, как вам кажется.
– Мы такого же мнения, – поспешили заверить его оба майора, радуясь тому, что столь неожиданно нашли единомышленника в лице «самого страшного человека Европы».
Скорцени уже знал об амбициях баронессы Юлиши не только из разведданных, но и по рассказам Лилии Фройнштаг. Но лишь после признаний майоров-печенегов понял, что использование этой странноватой аристократки не стоит ограничивать только гросс-операцией «Цитадель» и что она неплохо могла бы смотреться в сверхсекретной картотеке управления диверсий Главного управления имперской безопасности.
«Что там за пальба?» – спросил он возникшего у дворцового подъезда офицера-эсэсовца.
– Часть гарнизона, располагавшаяся в прибрежной зоне, очевидно, не получила приказа о прекращении огня, – с ленцой бывалого фронтовика объяснил тот. – Пришлось успокаивать их с помощью гранатометов. Отменнейшее «успокоительное» средство, скажу я вам.