Операция «Цитадель»
Шрифт:
– Не может такого быть! Разве что покушавшийся стрелял холостыми, – ничуть не смутился Шторренн, поняв, что ни раны, ни даже царапины на теле женщины не оказалось.
– Какими еще «холостыми», Шторренн?!
– Обычными, холостыми.
– Ничего подобного, я слышала дыхание пуль.
– «Дыхание» пуль, говорите. Тогда это кажется еще более странным.
– К тому же слышала, как они рикошетили.
– Вы правы, Фройнштаг, вот, вижу: он прострелил полу вашего плаща.
– Слава Богу, что осталось хоть какое-то
– Каждого, кто решится утверждать подобное, вызову на дуэль.
– Какое благородство, мой неведомый рыцарь!
– Кажется, я тоже слышал звук рикошета.
– А вот это уже не имеет значения. Главное, что теперь никто не осмелится не верить мне. Под страхом дуэли.
– Что тут у вас? – вернулся запыхавшийся Гольвег. – Вы ранены, Фройнштаг?!
– Бог миловал.
– Что, ни одной царапины?!
– И вы туда же, Гольвег! Кажется, вы оба разочарованы, что я все еще цела и невредима.
Чтобы не привлекать внимание тех нескольких людей, которые выбежали на звуки выстрелов, все трое вернулись к своей машине и уселись в салоне. При этом оружие все трое продолжали держать в руках.
– В том-то и дело, что пули не оставили ни одной раны, ни одной царапины, – вновь предался обсуждению ситуации Шторренн, усевшись за руль, в то время как Фройнштаг предпочла заднее сиденье, рядом с Гольвегом. – Конечно, можно говорить об удивительном везении. Но, вы уж простите меня, Фройнштаг, лично я верить в подобное везение отказываюсь.
– Согласен, расстояние минимальное, – поддержал его Гольвег.
– Такого везения не бывает! Я не могу представить себе стрелка, который бы с этого расстояния, с каких-нибудь пяти шагов, все три пули пустил мимо! Стреляя в спину, – все три мимо!
– Вам бы, конечно, хотелось, чтобы он изрешетил меня, как в стрелецком тире.
– Наоборот, счастлив, что вы уцелели. Но, согласитесь, бездарность стрелка наталкивает на определенные размышления.
– Кстати, оба вы находились от этого террориста почти на таком же расстоянии, однако тоже не попали, – язвительно заметила Фройнштаг. – Разве это не наталкивает на самые грустные размышления?
– Просто мы поздно схватились за оружие, – попытался оправдаться Гольвег. – К тому же он прятался за машиной, в которую нам очень не хотелось попасть.
– Не время сейчас, господа, – вмешался унтерштурмфюрер Шторренн. – Как стрелки, мы с Гольвегом действительно оказались не на высоте. Однако думаю сейчас о другом: не кажется ли вам, что с такого расстояния даже умышленно промахнуться было бы трудновато?
– Я начал рассуждать в том же ключе, – сказал Гольвег.
– Можно ведь по ошибке попасть.
– То есть мы должны пересмотреть свое отношение к мастерству стрелявшего в меня? – произнесла Фройнштаг, давая понять, что вызванный нападением
– На самом деле, – развил ее мысль Гольвег, – подбирали опытного стрелка, который со столь мизерного расстояния сумел бы имитировать полноценное покушение, но в то же время гарантированно не попал в вас, Фройнштаг.
– А если бы попал, этого наемнику явно не простили бы, – добавил унтерштурмфюрер.
– На что вы намекаете, Шторренн? – обиженно спросила Лилия. – Что надо мной глупо пошутили? Я ведь могу и оскорбиться…
– Сначала нужно узнать, на что намекали те, кто нанял этого «вшивого» стрелка.
– Причем я даже начинаю догадываться, кто именно его подослал, – нетерпеливо постучала Фройнштаг рукояткой пистолета по спинке переднего сиденья.
– Неужели баронесса Юлиана фон Шемберг?! – изумился Гольвег.
– Назовете мне имена других желающих вызвать на себя гнев Скорцени?
– Вот об этом организатор покушения не подумала.
– О чем завтра же пожалеет. И хватит согревать своими бренными телами этот катафалк.
В отель Фройнштаг вошла в сопровождении двух телохранителей. Чувствуя свою вину перед Лилией, мужчины готовы были, не вынимая пистолеты из карманов плащей, изрешетить любого, кто осмелился бы двинуться ей навстречу. Как готовы были и ночевать под ее дверью.
Несмотря на то, что Лилия и Отто поселились в отель под видом супружеской пары, все же комнаты они занимали разные. Соседние, но разные. На этом настоял сам Скорцени, заявив, что присутствие в номере женщины будет его слишком расхолаживать.
«Вообще-то до сих пор я, наоборот, всех зажигала и возбуждала, – не упустила своего случая Фройнштаг, хотя и была признательна обер-диверсанту за то, что не стал навязываться. – Так что плохи ваши дела, Скорцени».
Штурмбаннфюрер вошел вслед за ней в номер, прикрыл дверь и, страстно прижавшись к ее спине, на ушко прошептал:
«Подарите надежду, Фройнштаг».
«Отныне между нами стена. И вы сами этого хотели, мой диверсионный супруг».
«Обещаю ощущать жар ваших бедер даже через стенку», – попытался оправдаться обер-диверсант рейха.
«Разве что через стенку. И запомните, что после полуночи я не стану открывать вам, даже если вы решитесь завоевывать мое сердце серенадами».
Хотя портье заверил Фройнштаг, что ее супруг в номер не поднимался, она все же подергала дверь, а затем постучала в нее.
«Сегодня серенады не последует, – подумала она, и тотчас же одернула себя: – Ты о чем думаешь? Окажись этот стрелок пометче, или, наоборот… тебе уже пришлось бы лежать на холодной мостовой. Или в морге. Хотя, с другой стороны, о чем должна думать женщина, которая чудом избежала морга, если не о ночных серенадах под своей дверью?»