Операция "Фауст"
Шрифт:
— О чем ты говоришь, Жозеф?!
— Как о чем?! О лосьоне (уже оба «о» круглые) для волос, конечно! Он укрепляет корни и приостанавливает облысение. И гораздо лучше бриллиантина и крема «Золотой петушок»...
Я не мог этого отрицать, и в то же время мне трудно было согласиться, поскольку я обходился без всяких этих необходимых предметов всю свою сознательную жизнь.
Гречанник так утомил меня своим лосьоном, что я взял быка за рога:
— Слушай, Жозеф, в прошлый вторник ты по просьбе Меркулова подписал одну бумажку, адресованную
Лицо Гречанника вдруг вытянулось, и он зашипел:
— Как ты мне надоел, Турецкий. Что тебе от меня надо? Сами написали, сами и подписывайте. Вечно ты меня в какие-то авантюры втаскиваешь, а потом ваши ошибки расхлебывай...
— Эй, Жозеф! Ты что несешь? Какие ошибки?! Да он не читал этой бумажки! Ей - Богу, не читал!
— А что ты ко мне пристал?
— Да успокойся ты... золотой петушок! Я направился к двери.
— Дурак! — донеслось мне вслед.
Я уже было закрыл дверь, но потом снова сунул голову в его кабинет и сказал угрожающе:
— Я бы так решительно этого не утверждал на твоем месте.
«Проверить все-таки не мешает», — подумал я и двинул к Меркулову.
Секретарь Меркулова Клава сидела за своим столом и подводила глаза ярко-голубой тушью. Покончив с ресницами, она достала из сумки другую коробочку и стала накладывать на веки серебряную пыль. Потом она отставила зеркало на край стола и увидела меня.
— Ой, Александр Борисович...
— Очень красиво. Вам очень идет. Почему вы всегда так не делаете?
— Сегодня Константина Дмитриевича не будет. Мне кажется, ему не нравится, когда я крашусь. У него настроение портится, и он начинает меня шпынять по пустякам.
— Вы знаете, Клава, я не крашу глаза, но меня он тоже шпыняет довольно часто. Так что я думаю, это совпадение... Кстати, вы бы не могли припомнить одну вещь... Только это должно остаться между нами...
Я постарался придать своему лицу таинственное выражение. Мне кажется, что это должно действовать на секретарей начальников.
— ...На прошлой неделе во вторник я попросил вас отпечатать и дать на подпись Жозефу Алексеевичу маленькое послание в МУР. Постарайтесь вспомнить, когда Гречанник его подписал, точно по часам. Можете?
— Я что-нибудь не так сделала?
— Клавочка, вы совершенство. Мне надо знать только время.
— Значит, так... Вы с Константином Дмитриевичем уехали, а я пошла к Жозефу Алексеевичу. А он ушел обедать... Потом он пришел и... Я все никак не могла его допроситься... Ой, Александр Борисович, я вам сейчас точно скажу... Вот смотрите: 13 часов 50 минут— курьер взял почту для Петровки, 38, и я как раз Жозефа Алексеевича поймала, а он даже и не читал...
Мне стало немножко легче дышать, несмотря на жару. И хотя я терпеть не мог Гречанника, я был рад, что хотя бы на этот раз мои подозрения не оправдались. Но мне не верилось и в совпадение: как же все-таки получилось, что Альберту Морозову звонила какая-то женщина (явно назвавшаяся
Погорелов сидел в своем кабинете и изнывал от жары, несмотря на «дачные условия» — жужжащий вентилятор и уполовиненную четверть кваса. Майорская рубашка валялась на соседнем стуле, сам же майор сидел в майке неопределенного цвета и шевелил пальцами босых ног. Все это не мешало ему сосредоточенно стучать на машинке указательным пальцем со скоростью пулемета.
— Привет, Валентин!
— Привет. Квасу хочешь? — спросил он, не прерывая машинной дроби.
— Еще бы!
Он выдернул страницу из каретки, налил мне стакан квасу.
— Фу-у-у... Отписываюсь вот... Сутки работал ногами, а сейчас руками приходится. До головы уж дело не доходит... — Погорелов подкрепил свой не злобливый юмор смачным ругательством. — У меня, знаешь, от этого бюрократизма бумажного шерсть на загривке встает, как у волка! Больной хожу!
И как бы в подтверждение своих слов он начал энергично шевелить пальцами ног.
— Беда вот, ноги преют, а ничего не поделаешь, придется из-за этого паршивца носки надевать. Он, видишь, вор и убийца, а ты не можешь быть самим собой.
Он сидел в позе роденовского мыслителя, держа в руке ботинок. Потом решительно отставил ботинок в сторону и стал натягивать рубашку.
— Пробеги пока, — кивнул он головой в сторону стола. Я взял густо напечатанный лист и сел в кресло в углу кабинета. Перед тем как углубиться в чтение, я посоветовал майору:
— А ты не надевай носков. Сунь ноги в ботинки я сиди себе.
— Ценная идея,— на полном серьезе сказал Погорелов и позвонил в ДПЗ1.
«ОБЗОРНАЯ СПРАВКА-УСТАНОВКА
...С целью раскрытия особо опасного преступления, предусмотренного ст. 77 УК РСФСР (бандитизм), моей бригадой проведены определенные мероприятия, в результате которых задержан один из трех членов банды, совершившей нападение на инкассатора Гарусова с целью завладения деньгами, а именно—Игорь Бирюков, 23 лет...
Биографические данные. ...Рос и воспитывался нормально. Служил полтора года в Афганистане и последние полгода в хозобслуге Министерства обороны СССР. После демобилизации устроился по лимиту на Трехгорку, потом на автобазу. Сейчас работает шофером в цыганском театре «Роман». Снимает временное жилье у актеров, уехавших на гастроли... Ранее не судим...»
Конвоир ввел в кабинет высокого привлекательного блондина. Короткая стрижка, светлые глаза, загорелый... Я мысленно сравнивал его с уже сложившимся образом убийцы Ким. Схож, ничего не скажешь.