Операция «Химера»
Шрифт:
— В восемь часов у Адочки детская передача по телевизору, после которой мы обычно ложимся. Доктор настаивал на соблюдении режима, — негромко пояснила она.
— Спокойной ночи, малыши, — неожиданно высказался Димитрий посреди неловко повисшей паузы.
Прозвучало, как пароль. Марь Филипповна тут же хихикнула, предположив, что у детей и спортсменов режимы примерно одинаковые. Ада звонко сообщила, что теперь там частями показывают какой–то длинный мультик, и пропускать не хочется, потому что потом не понять, о чем идет речь. Димитрий покраснел и принялся слабо отнекиваться,
Скорее, прислушивался к чему–то, происходящему внутри.
— При мне точно не пил, — прокомментировал забеспокоившийся Ерик.
Рой четко ощущал его желание перебраться с занавески куда–нибудь на противоположную стену, чтобы лично отслеживать телодвижения Николая. Но задание требовало диорамной видимости, поэтому напарнику пришлось остаться на месте.
— И не ел, — подтвердил Рой.
А хорошо ведь было бы списать мрачное поведение Николая на некачественную пищу. Ну, сидит себе, человек, животом мается, целиком сосредоточен на происходящем в желудке и кишечнике, оттого и смотрит букой, да еще и не видит ничего при всем проявленном внешне внимании.
— Я провожу, — последний раз подколов Димитрия, окончательно вогнав его в краску, вызвалась Марь Филипповна.
— Да я сам… — возразил Рой, добавив в голос ровно столько неуверенности, чтобы его попросту проигнорировали.
— Сидите–сидите, — не подвела Марь Филипповна, — вернусь буквально через минутку, и продолжим, — радостно сообщила она уже из коридора.
Дверь за дамами закрылась — похоже, удивительной боевой женщине не терпелось срочно поделиться впечатлениями, а заодно выдать ценные указания касаемо дальнейшего поведения с «видным мужчиной» инспектором. Видимо, банальная вежливость, как самое очевидное объяснение реплики, никому из присутствующих в голову попросту не пришло.
— Ох уж эта прекрасная половина человечества, — подмигнул Рой Димитрию, поддерживая образ рубахи–парня. — Свято уверены, что в их отсутствие жизнь замирает и останавливается.
— Эммм, да? — чуть более смущенный, чем можно было бы предположить, Димитрий неловко дернулся и уронил драгоценную салфетку. — Ой, — тихо сказал он и нырнул за ней под стол. — Марь Филипповна меня убьет, — панически пояснил он оттуда.
Могло показаться странным, но судя по некоторым признакам, давно знакомого завхоза Димитрий смущался немного больше, чем заезжего инспектора.
— Уважает, — подсказал Ерик.
— Вижу, — откликнулся Рой.
В голове забрезжила смутная идея, замешанная на повальном увлечении местного населения называть детей одними и теми же именами и детском желании Димитрия обзавестись качественным примером для подражания.
— Выглядишь, как Марь Филипповна, заподозрившая интерес к Вере Дмитриевне с твоей стороны, — предупредил Ерик.
Рой постарался справиться с лицом, проследил траекторию неловко чувствующего себя физрука и скользнул глазами дальше — через салатники и блюдца, прямиком к самой высокой точке на столе, к бутылке.
Афера, конечно. Причем, отчаянно рискованная. Но в случае удачи они сразу двоих от заражения опасной серостью уберегут.
— Попробуем? — предложил Рой не столько завхозу, сколько Ерику, тоже ухватившему основную мысль и теперь изо всех сил цепляющемуся за свой импровизированный насест, чтобы не рухнуть оттуда от переизбытка чувств. — За знакомство.
В сознании все еще укладывались последние детали головоломки. Теперь уже, правда, без мифического грохота, треска и сопутствующих световых эффектов.
Главное — правильно себя повести. Если в сознании обоих подозреваемых все удачно уляжется, а шеф даст разрешение на подлог, то задание смело можно считать выполненным.
ГЛАВА 16. Трэш, угар, афера и гитара
Сцапанная со стола бутылка словно сама собой прыгнула в руки — Рой поймал кураж, и его откровенно понесло:
— Ну что, нашел? — постучав кулаком в стол, поинтересовался он у Димитрия, явно вознамерившегося повторить подвиг Шлимана.
С той разницей, что наградой знаменитому археологу стала слава, а вот Димитрий боролся за собственную физическую целостность и сохранность рассудка. С Марь Филипповны станется выклевать спортсмену весь мозг из–за дефицитной бумажки.
— Д-да, — все еще раскрасневшийся — или покрасневший заново? — Димитрий вынырнул, наконец, из–под стола и гордо продемонстрировал находку.
Абсолютно, между прочим, чистую — ни пылинки, ни соринки. Марь Филипповна явно не зря всех из квартиры выставила, ей бы в Кремле работать с такими талантами, а не за командированными бездельниками в ведомственной тридцать третьей убирать.
— Вот и отлично! — залихватски похвалил его Рой. — Рюмки к бою! — скомандовал он.
Первый этап наспех сколоченного плана включал в себя отравление Димитрия спиртным до строго определенной консистенции: чтобы тот мог перебирать ногами, но не совсем самостоятельно, а при помощи чужого участия.
— Стопки, — скептически заметил Николай, смерив взглядом сначала Роя, затем спортсмена–физкультурника.
Кажется, ему очень хотелось сказать, что спорт и водка мало совместимы, но он помнил, что не имеет на нравоучения никакого морального права.
— И стопки тоже, — ухмыльнулся Рой. — Димитрий, не филоньте, — подсказал он замявшемуся физруку.
— Да я… — предпринял тот последнюю слабую попытку.
К счастью для всех, обработка Марь Филипповны без последствий не осталась и даром не прошла. Иначе — Ерик четко передал — вряд ли фокус удался бы.
Решительно отобранная и выставленная поближе к остальным двум стопка поставила окончательную и бесповоротную точку:
— Спортсмен, красавец и комсомолец, — мрачно улыбнулся Николай. — Ладно, один раз можно, — решился он пойти наперекор собственным принципам.