Операция «Минотавр»
Шрифт:
– Расскажите мне, что к чему, – попросил Джейк. – Это абсолютно не похоже на кабину самолета.
– Кабина в обоих прототипах совершенно одинаковая. Все это идет и на А-6G. Эти экраны, как у телевизора, – многофункциональные индикаторы. Вот левый нижний – на нем воспроизводится карта, соответствующая перемещению самолета. Самолет всегда остается в центре карты. Поэтому экипажу не нужно таскать с собой в кабине неудобный комплект бумажных карт. Два верхних МФИ выдают буквально всю информацию, которая может понадобиться пилоту, или эта информация выводится на ППИ. Нажатием кнопки пилот получает данные о двигателе, другая кнопка выводит на экран радиолокационную картину из задней части кабины, а вот эта позволяет получать изображение от любой из двух инфракрасных станций, и так далее. Потом еще куча тактических экранов… – продолжал бубнить Фриче.
Джейк был потрясен. Это же на несколько поколений опережает кабину А-6. Настолько же, насколько сам А-6 опережал бомбардировщик В-17 времен второй мировой войны.
– Я об этом и понятия не имел, – ошеломленно пробормотал он.
Найт показал ему заднюю часть кабины. Не менее фантастично. Вместо пульта управления ППИ там размещался еще один МФИ, так что всего их было три. На среднем воспроизводилась карта.
– Эта подвижная карта – такая была в фильмах про Джеймса Бонда?
– Ну да. Но эта получше.
– Mamma mia!
Штурман-бомбардир на А-6 располагал одной ручкой для управления курсорами.
Здесь их было две, по обе стороны пульта, причем на каждой ручке имелось не по паре кнопок, а великое множество, словно она вся была в бородавках.
– Смысл в том, чтобы штурман ни к чему не тянулся рукой. Все, что ему нужно, размещено на этих ручках.
Джейк еще полчаса ходил вокруг самолета, осматривая буквально каждый дюйм, а затем спросил у подчиненных их мнение. Одному не нравились дальность и бомбовая нагрузка, другому – неудачная конструкция воздухозаборников, третьему – сложность обслуживания. И всех шокировала стоимость.
– Но через пять лет мы будем считать самолет за шестьдесят два миллиона долларов очень удачной покупкой, – заметил Чад Джуди.
– Знаете что, – сказал Джейк позже, стоя в дверях ангара рядом с Гельмутом Фриче и оглядываясь на черный самолет. – У меня был дядя, который как-то утром отправился покупать фургончик, а вечером приехал на громадном «шевроле» красного цвета.
– Высокая технология действительно заманчива.
Джейк задумался:
– Похоже, вы изо всех сил стараетесь убедить себя, что это нам необходимо. Со всеми колокольчиками и свисточками, с рюшечками, оборочками и прочей дребеденью. Но когда ваша жизнь зависит от этих хитрых штучек, вдруг почему-то оказывается, что они не работают. Интересно, как покажет себя доджерсовский компьютер на сверхпроводниках с разнесенными процессорами после пятисот взлетов с катапульты и посадок на аэрофинишер, когда какой-нибудь салага уворачивается на шести «же» от ракеты с оптическим наведением? Не разлетятся ли при этом все эти МФИ, и ИК датчики, и гироскопы с кольцевыми лазерами? На что тогда будет годиться весь этот техномусор?
Глава 9
Терри Франклин прислонился спиной к столбу и делал вид, что внимательно изучает высеченный на камне текст Второй инаугурационной речи Линкольна. Он стоял у второй от главного входа в мемориал колонны, как велел ему тот, с кем он говорил по телефону. Вторая колонна справа по той стороне, где инаугурационная речь.
Глаза у него бегали. Он очень нервничал. Час назад он вырвал все, что съел… Это не он, это девочка-подросток. И не старая толстуха в шляпе с двумя внуками. Может, вон тот мужчина в костюме… может, он из ФБР. Он не смотрит сюда? Почему он оборачивается? А этот длинноволосый юнец в джинсах…
Он стоял десять минут и уже приметил пять человек, которые могли быть агентами ФБР. Может, все пятеро и есть. А его держат, как приманку. Может, просто плюнуть на все, уйти и забыть. Денег у него много. Достаточно. Если бы его оставили в покое, он мог бы много лет жить, ни о чем не заботясь. Но если они знают?
– Одна из знаменитейших речей в мире, не правда ли?
Он испуганно обернулся. Человек лет пятидесяти с небольшим, загорелый, полный, в кургузом пиджачке, вглядывается в слова великой речи – золотом на мраморе. На голове широкополая шляпа. Как ему отвечать? Господи… да думай же!
– Да… гм… но по-моему, Геттисбергская речь лучше.
– Держитесь метров на десять позади меня. – Человек отвернулся и направился к выходу – не спеша, но и не медленно, обычным шагом. Не успел он отойти на несколько шагов, как Терри Франклин не выдержал и последовал за ним.
Тот был всего в трех метрах впереди, спускаясь по широким ступеням мемориала. Франклин заставил себя не спешить. К тому времени, как оба спустились на тротуар, между ними было метров пять, но тут Франклин опять заторопился. Он поравнялся с тем человеком, когда тот ожидал, чтобы отъехал туристский автобус.
На другой стороне улицы незнакомец приказал:
– Идите рядом. – Он повел Терри по северной стороне подсвеченного бассейна, пока не заметил пустую скамейку. – Сюда, – сказал он.
– Разве нельзя поговорить в более уединенном месте? – спросил Франклин, озираясь по сторонам.
– Здесь достаточно уединенно. Садитесь! – Старшина подчинился. – Смотрите на меня. Не оглядывайтесь. У вас вид, как у школьника, который пробует первую сигарету.
– Что-то дало сбой. Явный сбой! Почему вы выбрали почтовый ящик в черном гетто? Какой-нибудь наркоман вполне мог оторвать мне голову.
– Ящики выбирали в Москве из списка. Изначально этот ящик был назначен для другого агента. – Незнакомец пожал плечами. – Бюрократы. Так случается.
– Так кто взял записку? Ответьте мне! Кто меня там видел? Полиция? ФБР? Военная контрразведка? – Его голос срывался на визг. – Что мне теперь делать? Ждать, пока…
– Никто вас не видел. Ребенок или там алкаш случайно взял пачку, или же ее выдуло ветром. Если бы вас обнаружили, сейчас за вами ходил бы хвост.
Франклин не мог успокоиться и все еще вертел головой по сторонам.
– Сидите тихо! Таким поведением вы как раз и привлечете к себе внимание, и можете мне поверить – тут никого нет. Вы чисты. Иначе меня тут не было бы.
Франклин уставился на свои носки. Он так паршиво себя чувствовал.
– Я сегодня сказался больным.
– И вы ехали в метро строго по нашим указаниям, и мы вас контролировали. Никто за вами не шел. Никто не выскакивал из метро, проверяя, сошли ли вы на станции. Никто не звонил и не бежал к машине после вашего появления. Вы чисты. За вами не следят.