Операция «Ольга»
Шрифт:
На следующий день, в воскресенье глава Лаптевской районной администрации несколько раз безуспешно пытался связаться с Люмкиным, но все его звонки наталкивались на одну и ту же фразу дежурной секретарши, повторявшей, как попугай:
– Владислав Максимович занят. Перезвоните завтра.
2. Вилли Парсон вылетает в Париж
Командующий Восточноазиатской группировки США Адмирал Кондраки понял, что жив, когда увидел нависшее над ним бледное лицо доктора Чейза.
– Так, так, – хлопотал
Доктор посторонился, и возникла массивная фигура чернокожей медсестры. «Детка» была на голову выше и в два раза шире субтильного Чейза. Джуди привычным движением повернула пациента на бок, и запах эфира защекотал ноздри. Кондраки закрыл глаза. Он не почувствовал, как игла вонзилась в плечо, только ощутил разнесшуюся по телу теплую волну. Голова стала легкой и прозрачной.
– И сколько мне еще так лежать? – с трудом пошевелил губами адмирал.
– Недельку, не меньше, – отозвался врач.
– А потом?
– А потом, можно двигаться, только избегать перегрузок. Джуди будет дежурить внизу, если надо, вызовите, – врач извлек из сумки маленький электронный пульт и положил на столик у изголовья.
Когда медики ушли, в комнате стало совсем тихо, только под потолком, навевая сон, слегка посвистывал кондиционер. Занавески на окнах были полуприкрыты, и в щель между ними на фоне синего безоблачного неба виднелась могучая крона старого мангового дерева.
Послышался лёгкий шелест. Кондраки скосил глаза и увидел скользнувшую в приоткрытую дверь серую спинку кота Бэзила. Тот мягко вспрыгнул на столик, и уставился на больного своими пронзительными жёлтыми глазами. В этом взгляде не было ни сочувствия, ни снисхождения.
«Наверное, в суматохе никто не подумал о том, что нужно покормить Бэзила, и он теперь зол на меня», – вяло шевельнулась мысль в больной адмиральской голове.
Блеснув медалью на шее, кот зевнул, обнажив частокол острых зубов, спрыгнул на пол и неспешной походкой вышел. Тупая боль, сидевшая в груди, как-то растворилась и ослабла. Адмиралу привиделась Ани Ламберт. Пальцы журналистки проворно бегали по клавиатуре. Оглянувшись на Кондраки, француженка презрительно усмехнулась, поправила рукой прядку упавших на глаза черных волос и продолжила печатать, внимательно вглядываясь в монитор.
– Сволочь! – Кровь прихынула к вискам адмирала. – Откуда она все узнала? – Кто-то ей помогал, но кто?!
Адмирал протянул руку к пульту и нажал кнопку.
– Вам нельзя вставать, – сказала вошедшая в комнату Джуди.
– Я и не собираюсь, – недовольно отозвался Кондраки. – Пригласите, пожалуйста, шифровальщика.
– Но доктор Чейз… – начала медсестра.
– Кто здесь командующий, я или доктор Чейз?! – перебил её адмирал. – Делайте то, что вам велено! И ещё… накормите кота.
Независимая
Служба радиоразведки быстро исполнила задание. Как свидетельствовала выведенная на экран адмиральского компьютера интернет-переписка француженки, на неё работали около трёх десятков корреспондентов в разных странах. Независимая журналистка много печаталась и неплохо зарабатывала. Часть, полученных средств она тратила на содержание сети помощников. Свои связи Ани не афишировала, но и особо не скрывала.
Письма Ламберт и ответы корреспондентов не вызвали большого интереса со стороны командующего, пока компьютер не выдал письмо некоего Жана Люка. В коротком сообщении говорилось о прямой причастности к гибели подводной лодки «Эльзас» Стивена Кондраки. Адмирал убил французских моряков, писал Жан Люк, чтобы не допустить утечки сведений об опытах по создания нового вида биологического оружия.
«Так вот откуда ноги растут! – лицо командующего исказила гримаса ненависти. – Из-под земли достану и растопчу!»
Через какие-то двадцать минут адмирал уже знал, что человек, открывший французской журналистке тайну острова Ликпо, направил свое послание с компьютера, установленного в одном из парижских интернет-кафе.
Похожий на жука человек в сером плаще, снабжённый паспортом на имя первого секретаря посольства США во Франции Вилли Парсона и фальшивым удостоверением агента французского частного сыскного агентства «Нарцисс», вылетел по заданию Кондраки из Нью-Йорка в Париж на следующее утро.
3. Бекки даёт адрес Кисиди
В тот день, когда от взлётной полосы аэропорта Джона Кеннеди с тяжёлым гулом оторвался самолёт с профессиональным убийцей на борту, на другом конце планеты в номере сосногорской гостиницы «Нарзан» проснулся боксер Константин Байков.
Пробуждение сопровождалось ощущением вялости во всем теле и чувством горького сожаления по поводу утраченной победы. Но самое плохое мухи, поселившиеся в результате полученного нокаута в голове боксёра вчера, за ночь никуда не исчезли и продолжали жужжать в висках и затылке.
Из суеверных соображений Костя не брился перед боем, и теперь из зеркала на него глянул заросший двухдневной чёрной щетиной мужчина, с заплывшим правым глазом, заклеенной пластырем бровью и искривлённым носом. Забинтованная правая кисть не гнулась, о бритье не могло быть и речи.
А как всё хорошо начиналось. Байков убедил зрителей в своей лёгкой победе уже в самом начале поединка. Он будто и не боксировал, а танцевал на ринге. Его соперник Дмитрий Лапшин выглядел мальчиком для битья. Всем было очевидно, что Костя мог бы разделаться с ним очень скоро, но, желая потешить болельщиков, заполнивших трибуны, намеренно затягивал поединок.