Операция «Ольга»
Шрифт:
Жена легендарного учёного, преподаватель математики и завуч по внеклассной работе московской школы номер двести двадцать четыре Нина Кузьминична отличалась спокойным характером, а, если и приходила домой поздно и в растрёпанных чувствах, то только после бурных педагогических советов или родительских собраний.
Тем не менее, Назар Ефимович, услышав от капитана парусного фрегата «Исток», что из-за неполадок в двигателе придётся делать непредвиденную остановку, разозлился до такой степени, что бросил себе под ноги шляпу и готов был растоптать, но во время одумался. Известно, что великий император возил в обозе запас треуголок из отличного сукна, а
Парусник, на борту которого находился обладатель двенадцати почетных ученых званий, в том числе, доктора Сорбонны, Оксфорда, индийского университета имени Джавахарлаву Неру и Китайской Академии наук, шёл из Владивостока в Мумбай. В переходе участвовали двадцать три члена экипажа и девяносто два курсанта Владивостокского мореходного училища. Командовал «Истоком» бывший военный моряк, капитан первого ранга в отставке Иван Васильевич Фролов.
Российского академика пригласил в Индию ректор Мумбайского университета Ромеш Кришна Рао, кстати, также известный мышевед. Ганюшкин планировал прочитать в Мумбае цикл лекций на исключительно актуальную для Индии тему «Мышь в большом городе». Время путешествия учёный использовал для завершения книги «Жизнь мышей», рукопись которой лежала на столике в любезно предоставленной Ганюшкину просторной гостевой каюте.
Работал Ганюшкин жадно, с увлечением. Утомившись, откладывал на час-полтора рукопись, выходил на палубу и любовался морскими пейзажами. Вдыхая живительный морской воздух, Назар Ефимович думал об удивительно разнообразной, богатой и яркой подводной жизни. Какими бы умными не считали себя люди, рассуждал академик, они до сих пор не знают и миллионную долю того, как устроена жизнь в морских пространствах. Какую гармонию сформировала природа! Один вид существует, благодаря другому, и сам же воссоздает условия для выживания третьего. На обитателях только одного кораллового рифа можно защитить сотни, тысячи докторских диссертаций!
Тут высокие мысли общепризнанного авторитета в мышеведении из морских глубин, где, действительно, черт знает, что только не водится, всплывали на поверхность и, перенесшись на сушу, обращались к теме, которой он посвятил жизнь.
«А взять, к примеру, ту же самую мышь, самую что ни на есть обыкновенную домашнюю мышь. Вроде бы такая мелочь, пустяк – всего лишь мелкий грызун, – философствовал ученый, находясь в самом благостном и мечтательном расположении духа, – а на самом деле какая богатая история?! Какая роль в эволюции человечества?! Не было бы мышей, не было бы и домашних кошек! Многие народы обожествляли мышь! Она вошла в народный эпос в сказки и стихи…»
Оторвавшись от московской суеты и хлопот со сложным институтским хозяйством, Назар Ефимович, жил настоящей творческой жизнью, о которой может только мечтать человек, беззаветно преданный науке. Но не бывает в жизни беспредельного счастья! Известие о неполадках в двигателе вывело Ганюшкина из состояния эйфории. Будучи человеком пунктуальным и обязательным, академик не любил опаздывать, а теперь, получалось, что из-за какого-то мотора придётся нарушить свои обещания.
Ветер раздувал паруса. Море вздымалось изумрудными валами, океанская ширь, насколько хватало глаз, переливалась под яркими солнечными лучами. Корабль быстро шёл вперед, рассекая острым носом волны и оставляя за собой широкую пенистую полосу, но всё это великолепие уже не радовало Назара Ефимовича: график морского перехода был составлен очень жёстко, отклонение от курса и потеря нескольких суток на ремонт означали опоздание.
– Не волнуйся, Назар Ефимович, будешь в Мумбае непременно, но чуть позже. – Попытался успокоить учёного капитан Фролов. – Три дня туда, три дня сюда, какая разница?!
Дрожащими руками академик снял шляпу и нервно стёр платком капли пота, выступившие на лысине.
– Какая разница?! Какая разница?! Разница очень большая! – Забегал Ганюшкин по узкой рубке. – Меня ждут преподаватели, студенты! Мой друг доктор Ромеш Кришна Рао!
Академик споткнулся о железную ножку стола, вскрикнул от боли, со злости метнул соломенный головной убор в экран корабельного локатора и запрыгал на одной ноге.
– Погоди, Назар Ефимович, так ты сам инвалидом станешь и мне в придачу фрегат развалишь. Локатор, он не для того, чтобы в него шляпами кидаться. – Капитан взял друга за плечо. – Присядь, подумаем.
– Что тут думать, что тут думать?! Всё рушится! Слушай, – в глазах академика загорелся огонёк надежды, – а может, плюнем на двигатель и пойдём только под парусами? Обошёл же Магеллан вокруг света без всяких двигателей, а почему мы не можем на парусах пройти каких-то семь тысяч километров до Мумбая?!
– Нет, ты успокойся всё-таки. Море есть море, с ним шутки плохи. Без двигателя не пойдём. Мало ли что нас может ожидать впереди?! А если ураган сорвёт паруса, фрегат потеряет управление, и его будет носить по океану, как какую-нибудь щепку? А потом, есть же обстоятельства непреодолимой силы. Их понимают все нормальные люди, и твои мумбайские знатоки мышей, если у них крыша окончательно не поехала на этих серых грызунах, также должны понимать.
– Мышеведы – исключительно здравомыслящие люди, – обиделся учёный, – у них «крыша», как ты выражаешься, не едет.
– Ладно, давай так, – капитан склонился над картой, расстеленной на столе. – Мы здесь, – он ткнул пальцем в тёмно-синее пространство, – а чуть восточнее остров Таби-Таби. Причалим. Старший механик займётся движком. Дадим радиограмму твоему индусу, так, мол, и так, обстоятельства непреодолимой силы, задерживаемся. Извинишься, и я не вижу больших проблем.
7. Байков у Кисиди
Курортная поликлиника занимала добротное старинное здание с толстыми стенами, высокими потолками и большими окнами. Поднявшись по широкой мраморной лестнице на третий этаж, Константин Байков остановился у двери с табличкой «Психотерапевт Кисиди Христофор Константинович» и огляделся: коридор был почти пуст, только несколько человек сидели на стульях, расставленных вдоль стен.
– К Кисиди есть кто-нибудь? – спросил Костя.
– Там посетительница, – ответила, отняв ладонь от распухшей щеки, пожилая женщина, ожидавшая приема к дантисту.
В этот момент дверь распахнулась, из кабинета психотерапевта вышла блондинка в красном шёлковом пиджаке и джинсах, плотно облегавших бедра. Девушка была явно чем-то расстроена. Следом, поправляя густую чёрную бороду, показался лысый мужчина в белом халате, с надорванным по шву карманом.
– Ты молодая, сочная девка, – не обращая внимания на присутствующих, напутствовал бородач пациентку. – Перестань хандрить! Найди себе нашего, понимаешь, на-ше-го, – произнёс он по слогам, – мужика: русского, армянина, татарина, грека, еврея – не важно, и через два дня у тебя всё будет нормально. А принца своего из Сомали забудь.