Операция «Перфект»
Шрифт:
Когда Беверли и Джини собрались уходить, Дайана предложила их подвезти, но Беверли это предложение отвергла и, пока они шли к дверям, непрерывно благодарила за чай и вкусные сэндвичи. И только когда Дайана спросила: «Но как же вы все-таки доберетесь, ведь у Джини ножка болит?» – Джини, словно споткнувшись, принялась старательно хромать, приволакивая ногу, словно та вдруг стала деревянной.
Беверли остановилась и, вертя в руках свою шляпу, снова сказала, что они преспокойно доберутся на автобусе. Дайана и так уже сделала для них более чем достаточно, сказала она, и ей, Беверли, вовсе не хочется отнимать у нее драгоценное время по пустякам. А когда Дайана сказала, что время у нее никакое не драгоценное, поскольку у детей каникулы и она просто не знает, чем ей теперь себя занять, Беверли хмыкнула, словно пытаясь подавить смех, – очень похоже хмыкал порой и отец Байрона – и спросила: нельзя ли им в таком случае еще разок встретиться на следующей неделе? Затем она снова поблагодарила Дайану за чай и за колготки «Притти Полли» и сказала, что выстирает их и в понедельник непременно вернет Дайане.
– До свидания, до свидания! – кричала им вслед Дайана, стоя на крыльце и махая рукой.
Потом она вернулась в дом, а Байрон еще немного постоял на крыльце. Дело в том, что ему показалось – хотя он и не был полностью в этом уверен, – что, проходя мимо «Ягуара», Беверли чуть задержалась и внимательно осмотрела капот, дверцы и колеса машины, и вид у нее был такой, словно она увидела что-то интересное и теперь старательно это запоминает.
Весь вечер Дайана пребывала в хорошем настроении. Байрон помогал ей мыть тарелки и стаканы, а она все говорила, как весело ей было сегодня. Все прошло гораздо лучше, чем она ожидала.
– Знаешь, – сказала она Байрону, – когда-то я была знакома с одной женщиной, которая умела танцевать фламенко. У нее и платье особое было, и все остальное. Вот бы тебе на нее посмотреть! Это было самое восхитительное зрелище на свете! Она вот так поднимала руки и вот так притопывала ногами… – И Дайана, поставив аркой руки над головой, несколько раз звонко притопнула каблучками. Байрон никогда еще не видел, чтобы она танцевала такие танцы.
– А как ты с этой женщиной познакомилась?
– О, это было очень давно, – сказала она, тут же опустила руки и снова взялась за кухонное полотенце. – В далеком прошлом. И сама не знаю, почему она мне вдруг вспомнилась.
Дайана составила в стопку вытертые тарелки, убрала их в буфет и захлопнула дверцу с таким щелчком, что Байрону показалось, будто вместе с посудой она и ту себя, танцующую, тоже в буфете заперла. Интересно, подумал он, может, ее нынешнее – прекрасное! – настроение как-то связано с визитом Беверли? Похоже, теперь, когда он во все посвятил Джеймса, все начинает оборачиваться к лучшему.
И тут с газетами в руках, нужными, чтобы разжечь в саду костер, на кухню снова вошла Дайана и растерянно спросила:
– Ты случайно не видел мою зажигалку? Ума не приложу, куда она делась?
Глава 6
Свидание
Автомобиль Айлин припаркован точно под знаком «Стоянка запрещена». Собственно, здесь даже останавливаться не разрешается, так что Джим понимает, что это ее машина, лишь оказавшись за дверями служебного входа. Его, разумеется, тут же охватывает паника – она иголочками колет шею и ползет по спине вниз, к коленям, которые сразу становятся ватными. Джим уже собирается дать обратный ход, но дверь с громким щелчком захлопывается у него за спиной.
Теперь остается только притвориться, что это не он, а, скажем, такой человек, у которого никакого гипса на ноге нет. Айлин смотрит прямо на него и радостно улыбается: она уже узнала его и машет ему рукой. Нет, придется прибегнуть к иной тактике – сделать вид, что он ее не узнал, принял за кого-то другого, совершенно ему не знакомого.
Джим осторожно вглядывается в темноту, он смотрит на что угодно, только не на Айлин. Оставленные на улице тележки для продуктов, ближайшая автобусная остановка, автомат для оплаты парковки – все это страшно его интересует, он изучает эти предметы так внимательно, что вроде бы ничего другого не замечает и явно намерен потратить на это ближайшие несколько часов. Он даже чтото напевает себе под нос, чтобы его увлеченно-рассеянный вид казался еще более естественным. Однако, якобы изучая все эти абсолютно неодушевленные предметы, он на самом деле видит только Айлин. Ее образ довлеет над его способностью воспринимать окружающее. Она как бы заполняет собой все вокруг. Он видит только ее зеленое пальто, пламенеющие волосы, сияющую улыбку. У него такое ощущение, словно она уже с ним разговаривает.
Наконец Джим отыскивает на тротуаре какое-то «страшно интересное» пятно и даже наклоняется пониже, стремясь хорошенько его рассмотреть. Но и этого ему мало, и он устраивает настоящее шоу, заметив не менее «интересное» пятно в нескольких шагах от первого. Если он сумеет продолжать в том же духе, то, следуя за чередой «интересных» пятен, доберется в итоге и до противоположного края парковки.
Вот он уже поравнялся с ее машиной, но, даже не глядя на нее, он отчетливо, всей левой половиной головы, чувствует, что она не просто его заметила, а внимательно за ним наблюдает. Она сейчас совсем близко от него, и от этого ощущения у него кружится голова. И вдруг, когда он чувствует себя уже почти в безопасности, асфальтированная площадка кончается, и очередное «интересное» пятно приходится искать уже на земле. От неожиданности Джим поднимает голову и тут же встречается взглядом с Айлин.
Она распахивает дверцу автомобиля, и Джим шарахается в сторону, опасаясь, что она предложит ему занять пассажирское сиденье с нею рядом.
– Ты что-то потерял, Джим?
– Ой, привет, Айлин! – нарочито удивляется он. – А я и не заметил, что ты в машине сидишь.
Он и сам не знает, зачем это сказал. Ведь теперь совершенно ясно, что он ее узнал. Джим делает жалкую попытку метнуться назад, к дверям супермаркета, но понимает, что с такой ногой ему, увы, далеко не уйти. Кстати, Айлин это тоже прекрасно понимает. Она вообще все успела заметить – и гипс у него на ноге, и этот дурацкий носок из голубого полиэтилена, надетый сверху.
– Джим! – в ужасе восклицает она. – Что это с тобой такое?
– Н-н-ни… – Даже этого он выговорить не в состоянии. Не в состоянии вытолкнуть из себя хотя бы это, совсем маленькое, слово «ничего». Айлин ждет. Стоит и смотрит на него. А он тщетно пытается поймать нужное слово, должным образом сложив губы. Губы и подбородок у него трясутся, он чувствует себя полной развалиной. Нет, ни одного звука ему не удержать! Его рот просто не в состоянии нормально их произносить!
– Как же ты домой-то отсюда добираешься? – спрашивает Айлин. Похоже, она так и не догадалась, что плачевное состояние его ноги связано с ней и ее «Фордом». – Хочешь, подвезу?
– Мистер… м-м-м… М-мид.
Айлин молча кивает. Джим тоже умолкает. Пауза затягивается, превращаясь в нечто более весомое, почти ощутимое физически, и Айлин, не выдержав, спрашивает:
– Может, тебе еще как помочь? Например, поискать вместе с тобой то, что ты тут так старательно ищешь? – В ярком свете прожекторов, освещающих парковку, ее глаза кажутся совершенно синими, как гиацинты. Просто невероятно, до чего они синие! Как же он раньше-то этого не замечал?
– Да, – говорит он. Только это неправильное слово. На самом деле он хотел сказать «нет». «Нет, не надо мне помогать». Он резко отводит взгляд, стараясь больше не смотреть в синеву ее глаз. Потом снова опускает глаза в землю. На землю смотреть всегда гораздо безопасней.