Операция "Рагнарёк"
Шрифт:
Радсвинн молча наблюдал, как увлеченные обсуждением стратегии и тактики совместных действий гости спорят и соглашаются, недоумевают и восхищаются, негодуют и радуются. И думал о том, что орки появились как нельзя вовремя. И новый союз будет не только заключен, но и скреплен боевым братством и единым духом к тому неотвратимо грядущему дню, когда откроются Врата Ночи.
***
Ксюша и Балла выбрались из кабины грузовика на полпути между рынком и мебельной фабрикой. Деккиро уже вторую неделю пропадал в городе, обучая местных рабочих тонкостям работы с деревом, и девушки решили воспользоваться попуткой, загруженной кадками с душистым таежным медом и ящиками с малиной, чтобы навестить его.
— Ты обещала с Нёкки поговорить, — напомнил ей водитель.
— Угу, — кивнула Ксюша и почему-то смутилась.
История любви вихрастого племянника бабы Кати, Кольки, и шаловливой дриады многим ее городским приятелям показалась бы смешной. Девушка и сама чуть не расхохоталась, когда парень, краснея и заикаясь, притащился к ней с рассказом о своей беде. Ксюшу он выбрал в наперсницы за городское образование и нетривиальное мышление. Местные девахи его просто со свету бы сжили насмешками.
На субботних танцах Колька не сводил глаз с тоненькой зеленоволосой девушки в тунике из глянцевых листьев. И танцевала она всем на зависть, с томительной грацией, с воздушной легкостью. И пахла лесными цветами и свежей листвой. И целовалась самозабвенно, нашептывая в покрасневшее ухо словно вышедшие из старинной сказки слова…
Вот только дриады, все до единой, были девушками. И рождалась новая дриада только с рождением дерева, да и то, далеко не каждого. Жила его жизнью, питалась его соками, помогая расти выше и сильнее других деревьев. Вместе с деревом и умирала.
Когда до Кольки дошло, что для дальнейшего развития отношений тело любимой просто не приспособлено, было уже поздно. Парень влюбился по уши, и, по собственным словам, готов был всю жизнь мучиться, но свою Нёкки ни на кого бы не променял.
Ксюша, слегка смущенная такой откровенностью, в конце концов, пообещала поговорить с дриадой и показать ей в сети несколько картинок, наглядно иллюстрирующих просьбу, с которой сам Колька к любимой обратиться стеснялся.
За месяц, прошедший с того дня, как сельчане попробовали волшебного эля, Пархомовка превратилась совместными усилиями в подобие пасхальной картинки – разноцветные заборчики, чистенькие дома вдоль посыпанных свежим песком улиц, свежая зелень грядок и довольное мурлыкание отъевшихся на свежих сливках кошек.
Студенты-геологи уже вернулись в родной Ростов, но Ксюша с Лизой решили задержаться в сибирской деревне до конца каникул. Во-первых, общение с альвами и дриадами все еще дарило им ощущение попадания в сказку. Во-вторых, занятно было поглядеть, с какой скоростью народ способен возродить чуть не из пепла родное село, если сообща захочет это сделать.
Но на Пархомовке перемены не остановились. Птичьи стаи несли вести от одного таежного поселка бейли к другому. Все больше становилось деревень, лесных хозяйств, маленьких городков, стоящих в стороне от больших трасс, где в магазинах и кафе неожиданно появлялся новый сорт эля, после которого люди, оглянувшись вокруг, брались за возрождение родного края.
Петровск местами еще носил следы запустения, но работы по восстановлению города велись полным ходом. Молодежи пока было маловато, хотя до Ксюши доходили слухи, что все чаще парни и девушки, сбежавшие из «неперспективных» сел и городков в поисках лучшей жизни, возвращаются домой.
В здании бывшей городской администрации, откуда чиновники частью разбежались сами – заниматься чем-то хоть отдаленно приносящим пользу, частью были разогнаны, по вечерам иногда собирался местный совет, избранный на городской сходке. Собрания происходили по мере необходимости, если касались вопросов, важных для всего Петровска. В остальное время на верхнем этаже дежурила пара-тройка ребят из добровольной дружины во главе с Ван-Палычем, избранным на роль то ли шерифа, то ли участкового. О названии должности все еще велись дебаты, но исполнял ее Ван-Палыч исправно, лично раздавая подзатыльники разошедшимся в клубе на танцах парням или объясняя редким заезжим туристам правила общежития.
Вот и сейчас Ксюша слышала, как с первого этажа бывшей Администрации гремит его густой бас.
— А ну, положь куртки, кому сказал!
— Так они же бесплатные! – обиженно произнес молодой мужской голос.
— Тебе носить нечего? – сурово вопросил Палыч.
— Нечего, — с вызовом ответил невидимый нарушитель порядка.
— Ну, пусть возьмет одну, — подала голос Женя, бывшая продавщица в сельпо, а теперь заведующая «Народным добром», — жалко парня, замерзнет же зимой.
— Одну, а не три, — проворчал Ван-Палыч, выволакивая на крыльцо парня в узеньких джинсах и розовой футболке и подталкивая его к стоявшей на другой стороне улице машине, — и катись отсюда, пока я добрый. У нас тут бездельников не любят.
Ксюша улыбнулась. Рыжая куртка из дубленой кожи, с бисерной вышивкой и бахромой, сооруженная местной артелью, уже лежала в комнатке, которую подружкам выделила баба Катя, дожидаясь зимы, чтобы покрасоваться на улицах Ростова.
На фабрике кипела работа. Вместо импортного ДСП рабочие, восстановившие стены и отладившие старенькие станки, перешли на местную древесину, полностью сменив ассортимент продукции.
Увлеченный разговором Деккиро заметил их не сразу.
— Ты почувствуй дерево, — объяснял он столяру, державшему в руках рубанок, — коснись его, погладь. Позволь ему понять твою нужду, объясни, что не зря, не для пустого дела срубили его в самом соку, что красота его в новую форму перельется, что оно добрую службу сослужит.
— Это вы, альвы, можете, — недоверчиво процедил столяр, — а у нас ваши колдовские штучки не пройдут.
— Да нет в этом никакого колдовства, — улыбнулся Деккиро, — только любовь к делу своих рук.
Он покачал головой, вспоминая, каким мусором были забиты склады фабрики к его приезду.
— Ты чего хочешь? – спросил он. — Чтобы твою работу на свалку вышвырнули, когда на нее мода пройдет? Чтобы люди почаще за новой мебелью бегали? Тогда опилки с клеем и прочая ерунда, которая продержится пару лет, подойдет. А дерево – оно сотни лет живет. Его стыдно убивать ради такого. Ты такой шкаф должен сделать, чтобы всю жизнь глаз радовал, чтобы до смерти послужил, чтобы внукам передать, а они бы радовались, деда с бабкой вспоминали, да и тебя, столяра-краснодеревщика, добрым словом поминали. Вот тогда и дерево не зря срубили, и ты жизнь не зря прожил.
— Понимаю, — вздохнул мужчина, нежно проводя рукой по дубовой доске, — будет шкаф. Всем на загляденье.
Ксюша улыбнулась и окликнула Деккиро, тут же бросившегося обнимать ее и Баллу.
110. Улица Седова. Ленинский район. Ростов на Дону. Маша
В Ростов-на-Дону путешественники добрались только на следующий день после полудня. Несмотря на то, что ехали, всю дорогу сменяя друг друга за рулем, скорость держали небольшую, не только, чтобы поберечь Победу, но и с тем, чтобы ни одна полосатая палочка не взлетела им навстречу. Демонстрацию иностранных паспортов сотрудникам ГИБДД Маша считала безответственным склонением представителей правоохранительных органов к взятке.