Операция "Рагнарёк"
Шрифт:
Дэн не сомневался, что его люди и так делают все возможное в сложившихся условиях, и к непрошеной помощи отнесся настороженно. Руководство компании явно темнило с причинами аварии, и Аронс поклялся себе, что, если ему – а это, как ни горько было признавать, было почти неизбежно – не удастся спасти людей, то хотя бы этих подонков из дирекции он выведет на чистую воду.
Пока он, сгорая от нетерпения, торчал на проклятом аэродроме, на шахте могло твориться все, что угодно. У него даже возникла мысль, что встречать непойми-кого его отправили нарочно, чтобы развязать руки
Самолет подкатил совсем близко и остановился. Дэн с удивлением разглядывал допотопный «Дуглас», не налетавшийся вволю со времен Второй Мировой. И это было только начало. Открылась боковая дверца и из кабины выпрыгнул пилот – блондинистый мальчишка, чуть за двадцать, в пижонистом голубом свитере – и уверенной походкой направился прямо к Дэну.
— Мистер Аронс, я полагаю? Будем знакомы, я – Войцех Шемет. Вам, кажется, звонили насчет...
— Загружайтесь в автобус и поехали, — сердито перебил его Дэн, — по дороге перезнакомимся.
— Прошу прощения, мистер Аронс...
Парень взглянул в сторону стремительно темнеющего горизонта, где алый пламенеющий диск уже скрывался за дальней порослью деревьев. Бросил взгляд на часы – стальной хронограф с черным циферблатом на простом кожаном ремешке.
— Мы ждем еще десять минут, мистер Аронс, — объявил он, — потом срываемся с места и мчимся со всей возможной скоростью.
— Что за чушь!
— Терпение, мистер Аронс, — Войцех снова бросил встревоженный взгляд в сторону самолета, — еще десять минут, и я вам все объясню. Лучше, как вы сами сказали, по дороге на шахту. Вы получите ответы на все свои вопросы. Слово офицера.
Кто и когда мог произвести этого мальчишку в офицерское звание, Дэн и представить не мог. Но спорить не стал, отошел в сторону и закурил. Неожиданно в голове его словно ударила молния. Этот тип выпрыгнул из кабины. С высоты шестнадцати футов. Аронс искоса взглянул на пилота, но тот стоял, прислонившись к трапу, и созерцал закат.
Последний луч солнца еще прощался с синеющим горизонтом, окрашивая низко стелящиеся кучевые облака всеми оттенками пламени, когда Войцех неожиданно сорвался с места и молнией взлетел по ступеням откинувшейся центральной двери.
— Эскадрон! По коням!
Из Дакоты показалась четверка парней – невысокий сероглазый брюнет, долговязый и длинноволосый блондин и пара индейцев, на ходу заплетавших свои космы в тугие косы.
— Моника где? – резко бросил Войцех.
— Ирокез сбривает, — ухмыльнулся блондин, — сейчас выйдет.
— Мать твою! А раньше она не могла... – рявкнул Шемет и тут же сник, — ну да... не могла.
Девушка показалась еще через пару минут, невысокая и тоненькая, с наскоро обритым черепом, на котором среди клочков алых волос виднелась пара глубоких порезов, затягивавшихся прямо на глазах.
— Мистер Аронс, — брюнет выступил вперед, и Шемет отошел в сторону, всем видом демонстрируя, что передает командование, — представляться и обмениваться информацией будем в автобусе. Я надеюсь, мы еще спешим?
Дэн Аронс молча кивнул и направился к автобусу.
Дэн сам удивился, как, вместо того, чтобы устроить странной компании допрос с пристрастием, он не только обстоятельно изложил им положение дел на шахте, но и вывалил все свои соображения о причинах аварии, в том числе и подозрения, что руководство пошло на сознательное нарушение мер безопасности.
— Пока мы тут катаемся, — с ненавистью в голосе процедил он, — Джек Стокинз, вероятно, подделывает показания самописцев и журнал безопасности. Доказательств у меня нет, но я нутром чую.
— Разберемся, — сказал, как припечатал, Крис, и у Дэна, почему-то, появилась твердая уверенность в том, что так и будет.
То, что в горном деле приезжие не смыслят ни уголька, стало понятно сразу. Они и не корчили из себя профи, но вопросы задавали правильные, дополнения и уточнения делали по существу, и Дэну, как ни странно, вовсе не показалось, что он зря теряет с ними время.
В конце концов, ситуация была нештатная, если не сказать «безнадежная», и свежие идеи непрофессионалов могли принести, если повезет, больше пользы, чем точное знание, что поделать с этой бедой ничего нельзя.
Метан хлынул в лаву мощным потоком из старой выработки, сметая все на пути, корежа рельсы, расшвыривая тяжелые вагонетки, как игрушечные машинки. Угольная пыль повисла в воздухе так плотно, что даже руку возле самого носа невозможно было разглядеть в свете фонаря на каске.
Часть горняков, — десятка два, не больше, успела пробиться к клетям, когда в лаве рванул метан. Шахтеры, работавшие на нижних горизонтах, ринулись назад, к монтажной камере и вспомогательному стволу, но не успели. Обвал запечатал лаву, а в ней девяносто семь человек. Еще двести тридцать семь горняков, так и не поднявшихся на поверхность, но и не сосчитанных в забое, скорее всего, погибли при взрыве. Если не при первом, то при втором. Или, уж точно, при третьем, когда взорвалась угольная пыль, и сейсмографы зафиксировали землетрясение силой в четыре балла.
Конечно, ничтожная вероятность, что кто-то еще сумел уцелеть в отрезанных от главных туннелей тупиках, существовала. Но связи с ними не было, и Дэн пока сосредоточился на первоочередной задаче – спасении тех, кто точно был все еще жив.
— Мои ребята сумели спуститься вниз, — рассказывал Дэн, — но и только. Большая часть штреков и шурфов завалены, до клетей не добраться, пришлось идти в обход. Кислорода в респираторах только-только хватило добраться до места. В некоторых местах – ползком. Оборудование обесточено, а даже если бы и работало – использовать его опасно, малейшая искра может привести к новому взрыву. Завал, отделяющий выработку, где укрылась шахтеры, толщиной футов тридцать, не меньше. Не один день работы для десятка человек, а там и двое плечом к плечу едва разместятся. А время – наш главный враг. Воздуха в забое на сотню человек хватит ненадолго, это если они продержатся без воды. Протолкнуть воздуховод мы тоже не можем, есть риск, что при бурении метан просочится в трещины вокруг скважины.