Операция "Рагнарёк"
Шрифт:
О том, как ему такая идея пришла в голову, Саня рассказал уже по дороге. В багажнике Победы лежали парные клинки для глефы, изукрашенные по сияющему голубизной металлу причудливой вязью тонкого узора. Восторги Бобби в их адрес, впрочем, оказались сильно преувеличенными, клинки были сугубо декоративными, боевой заточки не выдерживали. Но Саня промышлял и настоящим оружием, а еще более того – латным и кольчужным доспехом, спрос на который у ролевиков из богатых столичных семей и их родителей, стремившихся придать своим апартаментам «настоящий аристократический стиль» оставался неизменным.
Львиную долю заказов Саня получал от «Мосфильма», для исполнителей главных ролей в исторических драмах доспехи и оружие требовали неотличимые от исторических прототипов, но чтобы смотрелись как новенькие. Экзотическое боевое оружие тоже пользовалось успехом, мало где его производили на продажу без предварительного заказа.
Саня Кузнецов, еще до армии частенько гостивший у родственников в казачьей станице и не вылезавший там из кузницы, где все еще ковали коней и правили старинные шашки, с удивлением обнаружил, что из необычного хобби можно сделать совсем неплохую профессию. Денег поначалу было мало, разница между продажей квартиры с удобствами и покупкой развалюхи вся ушла на строительство кузни и первый инструмент. Но дело быстро пошло в гору, и уже через пару лет он сумел привести в порядок дом и обзавестись кучей необходимых в работе приспособлений.
Холодный горн был вычищен, мехи не дышали, в коробах, стоявших у стены, Бобби с удивлением обнаружил поломанные ножи, напильники и прочие заводские изделия.
— На что тебе этот металлолом? – хмыкнул МакГи.
— Так из него и кую, — Саню, казалось, удивил вопрос, — я же не сталевар, а кузнец. Плавить металл самому – это ж завод надо открывать оружейный, а не мастерскую.
— А как же старые мастера? – не унимался Бобби. — Я читал, японцы по году сталь в горшках с углем томили, чтобы достичь совершенства.
— Не совершенства, а хоть какого-нибудь качества, — рассмеялся Саня, — в Японии руда бедная, из нее, без годового томления, не то, что меч, ножик приличный не скуешь. Я, когда малой был, тоже думал – вот раньше мастера были! А их как были единицы, таких, которые по-настоящему хорошие клинки делают, так и есть. Знаешь, из чего знаменитые кавказские кинжалы ковали? Из шеффилдских напильников, которые им из Англии везли. Сталь хорошая, вот и клинок хорош. А дураки про секреты мастеров болтают.
— Так что же получается? – покачал головой Бобби. — Что мои толедские скимитары с завода лучше, чем в кузнице откованные?
— Хорошие у тебя клинки, — заметил Саня, — настоящие, боевые. В деле пробовал?
— Приходилось, — скупо ответил Бобби, — но ты не ответил.
— Это смотря, конечно, какой кузнец, — вздохнул парень, — есть настоящие мастера. Но их мало. А на заводе – стандарт, и сталь всегда одинаковая, и станки высокоточные, и вообще… Технология. А у нас все на глазок.
Он вытащил из короба клинок со следами молота.
— Вот, гляди, свищ тут. Плохо прокован. Одна из первых работ, держу, чтобы не забывать, как я нос задирал, когда понял, что могу меч отковать. Я с тех пор учился, конечно. И книжки читал, и на заводы ездил поглядеть, и к людям знающим. Но все равно, до того, чтобы Златоустовские шашки переплюнуть, мне еще учиться и учиться. А не у кого.
Бобби задумался. Если вспомнить, то, кроме своих скимитаров, он вблизи как следует разглядел только Бен-Грефилль и адамантитовые эспады Делии. Гномья сталь из Свартальфхейма и зачарованные в Перекрестке мечи. Не совсем обычный образчик кустарной работы, кто спорит.
Воспоминание о Бен-Грефилле натолкнуло МакГи на мысль.
— Ошибаешься, — он хлопнул Саню по широченному плечу и заговорщически подмигнул ему, — найдется для тебя учитель. Он, правда, от дел сейчас отошел, но, надеюсь, не откажет.
— И кто такой? – недоверчиво спросил Саня. — В России живет?
— Живет в Нью-Йорке, сейчас находится в Сан-Франциско, — рассмеялся Бобби, — но ты не переживай. Молотом орудовать его учили не там. Так что будет твоим учителем Фьялар Бруниссон, собственной персоной.
— Это кто? – мрачно поглядел юный кузнец — Имя знакомое.
— Вот этот, — Бобби достал телефон и открыл фотографию, на которой они с Машей стояли рядом с Фьяларом и Делией. Дроу была без парика, в кольчуге и с эспадами у пояса, а Фьялар в косухе, но с рукоятью Бен-Грефилля за спиной – фото было сделано после очередной тренировки.
— Так это ж этот… Из «Ульфберта»… – охнул Саня. — Недавно их диск купил. Музыка у них боевая, точно. А ты его знаешь, да? А это кто с вами?
— Миссис Делия Бруниссон, — ухмыльнулся Бобби, — свартальв из Перекрестка проездом через Асгард. Ты попал в хорошую компанию, Саня.
111. Сохо. Манхэттен. Нью-Йорк. Фьялар/Уэйнсберг. Пенсильвания. Даниэль Аронс
Накануне они репетировали, и музыканты разошлись перед самым рассветом. Но уже через пару часов Фьялар проснулся и, воспользовавшись редкими минутами свободного времени, с нетерпением открыл лежавшую на прикроватной тумбочке книгу. Суждения, высказанные в ней, казались гному столь четкими, вескими и неоспоримыми, что каждой строчкой, как драгоценной находкой, хотелось немедленно с кем-нибудь поделиться.
— Ты еще спишь? – гном слегка толкнул в бок пошевелившуюся во сне Делию.
— Да, а что? – дроу тихо вздохнула, заметив в руках у Фьялара книгу. – Давай, давай, тирань. Я потерплю.
Фьялар, не обращая внимания на жалобный вздох, зачитал приглянувшийся пассаж.
— «Война является актом насилия и применению его нет предела; каждый из борющихся предписывает закон другому; происходит соревнование, которое теоретически должно было бы довести обоих противников до крайностей. В этом и заключается первое взаимодействие и первая крайность, с которыми мы сталкиваемся».