Операция 'снег'
Шрифт:
– Эх вы!
– говорю.
– А еще местные жители! И наверное, юннаты среди вас есть? Аисты - лучшие предсказатели погоды. Прямо-таки долгосрочные метеорологические прогнозы делают... По ним местные крестьяне в прежние времена севообороты планировали...
– Как так?
– недоверчиво спрашивают ребята, а толстощекий даже жевать свою жвачку перестал, и у него на губах пузырь выдулся, а потом лопнул.
– А вот как...
– отвечаю.
– Аисты выводят птенцов довольно рано, в конце марта - начале апреля. И если в гнезде вообще нет птенцов или, скажем, всего один аистенок -
– Значит, лето будет дождливое, и будет много лягушек, и аисты смогут легко прокормить свое семейство!
– побледнев от волнения, тонким голоском выкрикнула девочка с аистиной шейкой и насморком.
– Правильно догадалась...
– похвалил я ее, и она порозовела от удовольствия.
– Здорово!
– зашумели ребята.
– Вот это уж польза так польза! Слышь ты, жвачное животное?
– Такого аиста можно по телевизору показывать!
– засмеялся кто-то.
– В прогнозе погоды по программе "Время".
...Над нами раздался шелест крыльев. Мы все затихли и подняли головы: торжественно и неторопливо проплывал в лиловеющем небе белый аист.
Видимо, летел он по самому житейскому прозаическому делу: на вечернюю кормежку к ближайшему болотцу. Но в свете закатного солнца большие крылья его отливали розовым, словно у сказочного заморского фламинго...
БЕГЕМОТИЙ ДОКТОР
...Крупный южный приморский город был взят яростным и коротким танковым ударом. Скрежетнув гусеницами по булыжнику между трамвайных путей и круто развернувшись, водитель "тридцатьчетверки" тормознул. Сквозь пятнистую, словно маскхалат, колеблющуюся зелень парка ему почудились в глубине какие-то подозрительные бетонные сооружения.
Смахнув, словно паутину, ажурные металлические ворота, танк, поводя орудийным стволом, въехал на широкую аллею. На латинскую надпись над воротами, среди которой выделялись крупные буквы: "ZOO", никто, разумеется, не обратил внимания...
Было тихо.
– Отбой!
– крикнул командир танка и, блаженно потягиваясь, вылез из люка.
– Фашисты, видать, так драпанули - до границы не остановишь! Перекур, пехота! Пятеро солдат и шестой - сержант посыпались с брони вниз. Солдаты, достав из карманов кисеты с махрой, растянулись на траве, но сержант, еще весь в горячке прорыва и недавнего боя, никак не мог успокоиться. Он только привалился спиной к нагретому боку машины и почти незаметно, не поворачивая головы, перебегал глазами из стороны в сторону. Потом решительно шагнул на газон, кивком приказав одному из солдат, смуглому и черноволосому крепышу, следовать за ним.
Навалившись плечом, сержант откатил дверь большого застекленного сарая, напоминающего самолетный ангар. За его спиной, с ручным пулеметом наизготовку, немного пригнувшись, невозмутимо посапывал рядовой Уразбаев. Покрутив шеей и несколько раз втянув ноздрями воздух, опытный Уразбаев сверкнул белками:
– Пустой...
Но Федотов - так была фамилия сержанта - на всякий случай, для острастки и своеобразного салюта, дал короткую очередь. Со звоном посыпались стекла.
–
– раздался такой отчаянный детский крик, что Федотов чуть не выронил автомат, а Уразбаев шлепнулся животом на землю, выбрасывая ручник перед собой.
– Дя-день-ка, не стреляйте! Я свой...
И из неприметной кучи сена в углу одного из отсеков сарая к опешившему Федотову метнулся щупленький белобрысый мальчишка лет десяти-одиннадцати. Цепляясь пальцами за потное сукно гимнастерки, припав всем своим горячим тельцем к сержанту, он, судорожно всхлипывая, бормотал, словно в забытьи:
– Я свой... Свой я... Свой...
Сержант Федотов запустил заскорузлую пятерню в его спутанные, в сенной трухе волосы и нежно и осторожно гладил по хрупкому мальчишескому затылку.
– Все, сынок... Все... Порядок в танковых частях...
– беспомощно и нелепо бормотал сержант, откинув автомат за спину и ощущая на своей груди, прямо под орденом Красной Звезды, как гимнастерка его тепло намокает от обильных слез. Ему самому вдруг захотелось плакать.
– Отставить!
– вместо этого негромко скомандовал сержант.
– Слезы от-ставить!
Мальчишка мгновенно стих, но продолжал еще шмыгать носом.
– Ты как это очутился в зоне военных действий?
– строго спросил Федотов.
– Доложить по всей форме!
– А я... Я в сено зарылся...
– робко прошептал мальчик.
– Как стрельба началась... Я и не успел из зоопарка выскочить...
– Так это что ж... Выходит, значит... Мы в зоосад въехали?
– глупо спросил сержант.
– Ну да...
– подтвердил мальчишка.
– Только здесь никого почти не осталось.
– И снова всхлипнул: - Петра Макеича они прямо там...
– он махнул рукой в глубину сада.
– Прямо там... расстреляли. Он как раз на тележку корм накладывал.
– Макеич этот твой... Он кто?
– спросил сержант тихо.
– Сторож. Я его давно, еще с довойны знаю... Он меня сюда по вечерам иногда пускал. Мы слона кормили... А всех птиц - и лебедей даже черных, и павлинов - немцы перестреляли. Офицеры... Как в тире... И оленей тоже... А Томми они увели...
– Томку?
– как-то туго соображая, но сразу проникаясь сочувствием, спросил сержант.
– Сеструху твою, что ли?
– Нет, не сестренку... Так нашего слона звали. Он был очень умный, очень. Ни за что не хотел в Германию в плен ехать! Так они его... цепями за ноги... и к бронетранспортеру. Так и потащили на буксире. Он сильный, наш Томми! Разве бы он... добровольно... сдался?!
– Так...
– подытожил сведения сержант.
– А тебя, выходит, как зовут?
– Федя... Федор Капустин.
– А меня - Федотов, - почему-то обрадовался сержант.
– Тезки почти!
– Но это еще не все...
– заторопился Федя.
– Тут немец один... в слоновник вбежал... И прямо в бегемота дал очередь из автомата...
– В бегемота?
– не сразу понимая, поморщился Федотов.
– Ну да... Это вон там, в конце самом. Идемте, покажу...
Вода в небольшом бассейне была мутной и темно-красной. "От крови, видать..." - привычно подумал про себя сержант и цепко прищурился.