Операция 'снег'
Шрифт:
– Бишка...
– громко позвал мальчик, и в голосе его звучали боль и страдание.
– Би-и-шка...
Из воды медленно поднялась огромная голова и так же медленно, с усилием, развалилась на две половины. Из красной зубастой пасти пахнуло дурным лихорадочным жаром.
И Федотов - бесстрашный разведчик Федотов - невольно попятился!
– Ты это... того...
– запинаясь и вдруг охрипнув, с трудом проговорил он.
– Твой боровокто... Ведь проглотит с голодухи за милую душу. Целиком! Со всей амуницией... Только пуговицы выплюнет...
– Да вы, дяденька Федотов, не бойтесь...
–
Как бы догадавшись, что разговор идет о нем, бегемот снова раскрыл чудовищную пасть, но из нее вместо громового рева раздалось жалобное мычание, напоминающее жалобу теленка, отставшего от матери.
– Ишь ты... Это что же, вроде лошади, значит, на довольствии стоит?
– с детским любопытством уточнил дотошный сержант.
– Ага... Бегемот - это просто так, а по-научному его называют "гиппопотам"...
Услышав незнакомое, нерусское слово, сержант вздрогнул и машинально схватился за автомат. Но мальчик не заметил его реакции.
– ...а "гиппопотам" это и значит: водяная лошадь!
– с торжеством объяснил мальчик.
– И откуда ты все знаешь?
– подозрительно спросил бдительный Федотов.
– Я до войны юннатом был...
– сообщил Федя.
– Знаю, чем зверей кормить... А вот лечить... Лечить не пробовал. Ему, наверное, раны надо бы йодом смазать. И забинтовать. А то у него нагноение будет. Вода грязная... Бишка в воде сидел. Хорошо, что он ему не в голову попал. Торопился... Если бы в голову - все. Конец.
Теперь бегемот вылез из воды почти весь. На его круглой задней части, наискосок к ноге, словно пробоины на боковой броне, виднелась цепочка круглых дырок. Из них проглядывало розовое кровоточащее мясо...
Федотов придирчиво оглядел огромную лоснящуюся буровато-зеленую тушу и горестно вздохнул:
– Это ж... Это же сколько йоду на такое пойдет?! Тут же целый медсанбат потребуется!
– Жалко Бишку...
– губы у Феди дрожали.
– Пропадет ведь...
– Стоп!
– спохватился быстрый на решения бывалый разведчик.
– Имеется возможность подмогчи твоей этой... Как его? Лошади?
– Он коротко хохотнул. В общем, битюгу твоему... За мной!
Разведчик и командир танка столковались в полминуты.
– Народное достояние!
– с крестьянской убедительностью сказал, как отрубил, Федотов.
– Понимаешь?!
– Давай!
– кивнул командир.
Мальчика подсадили на броню. Потом его, раскрасневшегося от счастья и волнения, крепкие руки танкистов втянули в люк. Федотов похлопал танк, словно по крупу коня, и заорал:
– Погоняй!
Нужное хозяйство разворотливый разведчик отыскал быстро...
– Сколько?!
– задохнувшись от праведного возмущения, тучный полковник, начальник полевого эвакогоспиталя, угрожающе надвигался на замершего по стойке "смирно" Федотова.
– Сколько?! Два литра медицинского спирта? Ты, сержант, в своем уме?!
Но поскольку сомнения по поводу свихнувшегося сержанта не покинули военврача, он, придвинувшись к Федотову вплотную, положил ему на лоб большую
– Хм... Температуры вроде нет... Покажи язык!
– приказал он. Федотов дисциплинированно высунул язык. Военврач - мужчина приличного роста нагнулся.
– Та-а-ак... А ну-ка дыхни!
– внезапно рявкнул он. Сержант, мокрый от напряжения, послушно дыхнул...
– Трезвый...
– ошарашенно сказал военврач.
– Трезвый? Так зачем тебе два литра спирта?!
– снова оглушительно заорал он.
– Кругом!
– Ох, не могу больше!
– взмолился Федотов и юркнул за дверь, из-за которой тотчас же появился, таща за руку перепуганного и упирающегося что есть сил Федю.
– Вот пусть он вам все как есть разъяснит... Юннат!- И совершенно по-граждански развел руками.
– Нам для промывки ран...
– собрав последние остатки решительности, почти прошептал мальчик.
– Чего? Чего?
– недорасслышал рослый полковник и присел на этот раз чуть ли не на корточки.
– Громче докладывай!
– Спирт... для промывки ран...
– попытался было объяснить мальчик, краснея и запинаясь, но военврач прервал его лепетание.
– И не совестно тебе, Федотов, боевому разведчику, заставлять несовершеннолетних заниматься вымогательством?!
– багровея, заорал он.
– Не для себя... Для бегемота... По-научному - для гиппопотама! брякнул сержант...
– Для кого?!
– полковник навострил ухо. Он был опытным врачом, очень опытным, и знал, что на фронте может случиться всякое.
– Для кого? Давайте толком!
Когда Федотов и Федя в два голоса, торопясь, перебивая друг друга, изложили положение дел, полковник медицинской службы вдруг поверил им сразу и безоговорочно. Такое нельзя было придумать! Это могло быть только правдой...
– Черт с вами!
– махнул он рукой.
– Разрешаю! Спасайте вашу животину! И, упав на стул, захохотал.
Он хохотал, трясясь всем своим крупным телом так, что стул под ним тоже трясся и подпрыгивал всеми своими четырьмя ножками, словно одушевленное существо. Хохотал долго и заразительно, но ни Федотов, ни Федя не могли понять причины его смеха и поэтому смотрели на него молча и обиженно.
– Как же вы...
– отсмеявшись и вытирая слезы, спросил полковник,- как же вы... Его бинтовать будете? Эх вы, чудо-лекари! Ватных тампонов побольше возьмите, - сразу став серьезным, коротко и деловито распорядился он.
– И липкого пластыря побольше. Ясно? Разрежете на полоски... Думаю, удержится... Да! И прихватите граммов двести аспирина. Жаропонижающее...
Он быстро притянул к себе Федю и посмотрел на него сверху вниз умными внимательными глазами.
– Ишь ты...
– фыркнул он.
– Добрая душа... И не боишься?
Мальчик отрицательно покачал головой.
– Ну иди. Марш отсюда! Гиппопотамов Гиппократ!
– Чего?
– опять насторожился Федотов.
– Ничего, проехало...
– ответил военврач.
– Бегемотий доктор...
– Ну и как, выздоровел бегемот?
– заинтересованно спросил я своего собеседника.
– Выздоровел... Бишка... то есть бегемот аспирин свой со свеклой съел. Не поморщился. А пластырь липкий, действительно, крепко держал.