Операция «Святой Иероним»
Шрифт:
— Чайку так чайку, — тут же согласился Дима, и через пять минут на столике стояли стаканы с чаем, а на тарелке лежали бутерброды с отличной колбасой. — Ешь и пей, — предложил «наставник», — я вернусь через минуту.
Он на самом деле пришел минуту спустя со своей сумкой, закрыл за собой дверь на ключ и достал блокнот. Покуда Володя без излишней скромности налегал на чай и бутерброды, Дима, раскрыв блокнот, что-то бегло рисовал, и его лицо было сосредоточенно и серьезно.
— Я все... — отрапортовал Володя, когда все четыре бутерброда оказались в его желудке.
— Отлично! — кивнул Дима. — Теперь садись ко мне поближе. Я для тебя тут кое-что нарисовал...
Володя переставил стул и сел рядом с Димой, так близко, что чувствовал запах его одеколона. И Дима с минуту ничего не говорил, только долгим пытливым взглядом смотрел в глаза Володи, то ли успокаивая его перед важным разговором, то ли уже пытаясь сообщить мальчику нечто важное, что не нуждалось в словах.
— Володя, — тихо промолвил Дима, — так ты готов мне помочь?
— Да, готов, — не колеблясь, ответил Володя.
— Но это очень трудное и опасное дело...
— Все равно.
— Ну, так слушай... Из Эрмитажа, насколько я знаю, картин не похищали, но мы... мы должны похитить «Святого Иеронима» Сандро Боттичелли. Вот, посмотри сюда... — И Дима раскрыл блокнот. — Это план зала, где висит картина. Вот — стена, вот — два дверных проема, здесь я указал то место, где находится полотно, а это вот камин. Все понимаешь? Спрашивай, тут же спрашивай, если что-то непонятно!
— Мне все понятно, — отвечал Володя, не видя никаких сложностей, — он и без плана отлично помнил расположение зала.
— Ну, отлично. Итак, мой план таков... Через неделю, во вторник, мы к вечеру идем с тобой в музей. Одет ты будешь так же, как теперь. Ты понимаешь, что костюм, кроссовки, куртку я приобрел для дела. На спину куртки, к ее подкладке, я пришью карман, большой карман. В него мы положим бутерброд, полиэтиленовый пакет, отвертку и маленькие плоскогубцы. Куртку я нарочно выбирал широкую, так что все твои припасы будут для посторонних незаметны. Ну так вот...
Дима остановился, будто подбирая более точные выражения. Его брови были насуплены, на щеках запали резкие складки, которых Володя прежде не замечал. Это было лицо неизвестного мальчику человека: может быть, какого-то Миши или Олега?
— Ну, дальше... Придем мы с тобой к самому закрытию. Во всяком случае перед закрытием мы должны быть в нашем зале. В это время посетителей здесь почти нет — ну, один, два, от силы. Сейчас к тому же не сезон. Так вот, ты стоишь у камина в нашем зале, а я — в соседнем, где сидит старушка-смотрительница. Они в Эрмитаже, обыкновенно, тетери глухие, но страшно любят рассказывать. Эрудицию свою показывают — экскурсоводов же слушают, а как же! Так вот, старушку я беру на себя и в течение двух-трех минут ее отвлекаю вопросами. И вот — будь внимателен — наступает твой звездный час, вернее, минута. Ты, видя, что рядом с тобой нет никого, залезаешь в камин — ты его прекрасно помнишь, а вот его чертеж. — И Дима, резко перевернув лист блокнота, открыл другой. Здесь на самом деле был изображен разрез камина, и Володя приник к нему взглядом.
— Смотри, расстояние между решетчатым экраном и верхним мраморным обрезом вполне достаточно для того, чтобы ты пролез. Но, если ты будешь сидеть внизу, от тебя обязательно заметят. Так вот, словно на наше счастье, в камине этом, давно угасшем, — Дима усмехнулся, — проходят две трубы — то ли водопроводные, то ли центрального отопления. Они холодные, я проверял. И как только ты юркнешь в камин, то ухватись за них точно таким манером, как ты сегодня висел на брусьях, — только локти и пятки, носки вовнутрь. Висеть ты должен строго параллельно уровню земли, и места для тебя там хватит как по длине, так и по высоте — я все проверил и прикинул. Даже если кто-нибудь ненароком или специально заглянет в камин, то тебя там не увидят: ты — под его верхней частью. Уверен, что никто заглядывать и не станет. Настолько любому стражу такое место покажется непригодным для укрытия.
— Ну и долго мне там висеть? — угрюмо спросил Володя, уже страшась того, что долго на трубах он продержаться не сможет.
— Не больше получаса. От силы — сорок минут. Пройдет милицейский пост, закроет обе двери — все это ты услышишь, — тогда и спускайся вниз, располагайся с комфортом. Через часик можешь вылезти вообще и даже сесть на стул — там есть, у стеночки. Только смотри, не топай громко, да и вообще старайся быть невидимым со стороны набережной. Все понял?
— Да, пожалуй, — кивнул Володя, хотя он понял все лишь в теории, совсем еще не представляя себя влезающим в эрмитажный мраморный камин.
— Эх, совсем забыл! — досадливо воскликнул Дима. — Тебе еще фонарик нужен. Я дам тебе отличный электрический фонарь, японский. Он не больше пальца по размерам, много места не займет. Так вот, ночью ты при помощи фонарика работать будешь, только предельно осторожно, чтобы его свет был невидим с улицы. Впрочем, фонарик действует узконаправленным лучом, который посторонними издалека почти неуловим.
— Понятно, что делать дальше? — поторопил «наставника» Володя. Ему не терпелось поскорей узнать о главной части предприятия.
— А вот что, — не желая торопиться, промолвил Дима и полез за сигаретами в свою необъятную сумку. Закурил. Потом откинул следующий листок блокнота и показал Володе другой рисунок. — Здесь я изобразил обратную сторону полотна. Смотри, вот подрамник с холстом. Он вставляется в раму и закрепляется этими деревянными шпингалетами-вертушками. Но ты их вертеть не спеши. Вначале нужно отсоединить сигнализацию — вот это датчик. Он столь примитивный, что справиться с ним младенец может. Главное — не разъединить обеих половинок. Начнешь с того, что отклеишь ленту, которой датчик приклеен к подрамнику. Действуй осторожно, чуть отклонив картину от стены. Снял датчик и дай ему повиснуть на проводах, и тут же снимай картину со стены. Это просто: вот я нарисовал кольцо и крюк — одно движение. Итак, поставил картину на пол, прислонил к стене и сразу верти шпингалеты, что подрамник держат. Если подрамник из рамы не пойдет, чуть подцепи отверткой. Вынул «Иеронима» — отставь в сторонку...
— Что же, рама пустой останется? — тихо спросил Володя.
— Зачем пустой?! — осклабился широкой улыбкой Дима. — Мы им нашего «Иеронима» поставим — он, может быть, даже краше настоящего. Копия отличным мастером написана, артистом!
— Где же мне взять копию вашего... артиста?
— А ты ее с собой принесешь, в куртке, на спине! — сказал Дима тоном, каким обычно убеждают младенцев или дурачков. — Неужели я не говорил?
— Нет, не говорил, — уверенно помотал головой Володя. — Ты про плоскогубцы говорил, про бутерброд, про полиэтиленовый пакет... Кстати, пакет-то зачем?