Оперативное вторжение
Шрифт:
Может быть. Но вся эта система очень сложна, запутанна, громоздка. А ведь акция тщательно спланирована.
А может, они ориентируются по часам? Трудно представить, что часы у каждой террористки работают синхронно, секунда в секунду. Как секундомер.
Синхронно.
Секундомер.
Ответ где-то близко.
Он подскажет намерения Кемаля, о которых знает, может быть, только он один.
Секундомер...
Снайпер, оснащенный связью «свободные руки», обратился к товарищам; его вопрос также был услышан в штабе.
— Кто заметил, смотрят ли шахидки на часы?
— Сулимова — нет.
— Хаджиева — нет.
— Эктумаева-Аушева посматривает на табло. Табло...
Снайпер второй пары не мог видеть информацию на табло, оно было расположено по отношению к сектору стрельбы и наблюдения под острым углом.
— Кто видит информацию на табло?
Ответил наблюдатель, работающий вместе с первой парой снайперов.
— Вижу.
Информация на табло давно не менялась. Точнее, сменилась совсем недавно, что ускользнуло от наблюдателей, а снайперы не отрывались от своих целей.
— Поезд Москва — Астрахань. Отправление в... До отправления осталось 12 минут 15 секунд.
— Что, и секунды показывает?
— Да.
Вот и недостающее звено.
— Штаб, примите сообщение. Предположительно взрывные устройства будут приведены по часам на информационном табло. Детонаторы наверняка с замедлителем. Разнобой в четыре-десять секунд значения не имеет. Главное — каждая успеет активировать взрывчатку. Террористки сидят лицом не к лифтам, а к табло, чтобы видеть время. Судя по всему, информация об отправлении поезда Москва — Астрахань появилась недавно. Пошел отсчет. Штаб, подумайте: может, в курсе были только шахидки, а боевиков Кемаль подставлял изначально?
— Спасибо, второй. Наблюдатель, называй время на табло в порядке убывания.
— Одиннадцать минут десять секунд... девять... восемь... семь... шесть...
— Есть, зафиксировано. Наблюдатель, каждую минуту сбрасывай показания.
— Есть, понял.
— Продолжайте наблюдение.
Ева Акуева. Что она пытается в очередной раз разглядеть в зеркальце? Она не уверена в Мареме Герихановой? У Маремы могут сдать нервы? Приведет взрывное устройство раньше?
— Как «твоя»? — спросил снайпер напарника.
— Нервничает. Заметно. Платок, наверное, уже мокрый.
— Штаб, у нас могут возникнуть проблемы...
Марема уже дважды ловила на себе короткий и настойчивый взгляд Евы. Не могла, разумеется, разглядеть ее глаз в маленьком овале зеркальца. Но точно знала, какого качества в них блеск. И Ева ничего не могла прочесть по глазам подруги. Просто давала знать о себе, напоминала о том, что впереди...
Одиннадцать минут до конца жизни. Уже меньше — десять минут пятьдесят шесть... пять секунд. Столько же отпущено сидящему рядом мужчине и его сыну, восемнадцатилетнему парню по имени Сергей, пожилой женщине Екатерине Андреевне и Кате с ребенком на руках. Уже всех соседей она знала по именам. И сама назвалась Ириной, даже показала билет на имя Ирины Ведерниковой, посетовав, что не сможет вовремя попасть в Астрахань; ужаснулась так, что поверили: родственники сейчас локти кусают...
Катя с дочкой Светланой... Спокойная девочка, любопытная, год и три месяца.
Почему Кемаль не отпустил женщин с детьми или хотя бы детей?
Так и так все обречены. Кемаль сказал, что если кто-то запоздает с пультом, то все равно оставшиеся заряды сдетонируют. Конечно, сдетонируют, на то и расчет. Под ногами двенадцать килограммов пластита. Столько же у Евы, Джамили, Лейлы... Почти семьдесят килограммов. В пересчете на тротил получается сумасшедшая цифра: семьсот с лишним, чуть ли не тонна.
Всех разнесет в клочья. Включая основную часть боевиков. Только они об этом не знают. Они тоже смертники. Что ни говори, с такими мыслями умирать легче. И в этом тоже был расчет Кемаля. Тонкий расчет: не шесть смертниц, а фактически все боевики сознательно шли на смерть. Это для российских властей версия. Здесь будет столько фрагментов, что невозможно посчитать погибших, только средний вес, где килограммов семьдесят придется на долю Кемаля.
Для российских властей версия.
Удастся ли уйти земляку — Андрею Кабаеву? Если да, то только в горы.
Кемаль совсем рядом. Он готовится уйти.
Палец на овальной кнопке пульта. Пульт подарит еще несколько коротких секунд. Можно нажать чуть пораньше или чуть попозже. Заряды все равно рванут, пусть даже с небольшой разницей.
Сдетонирует...
По килограмму взрывчатого вещества на каждого.
Десять спецназовцев. Эта цифра не давала Кемалю покоя. Их и много, и мало одновременно. Лишь бы они не заблокировали выход. Тогда не хватит времени, которое ворочало цифры на информационном табло. Возвращаться назад будет поздно.
Вряд ли Кемаль играл в этакую чеченскую рулетку. Включив счетчик, он подстегнул себя — назад пути нет ни при каких условиях. Только вперед. Так цель ближе. Так более надежен боевой ореол, с головы до ног окутывающий броней. Так пули не берут, осколки, дико взвизгивая, сворачивают, взрывная волна откатывает.
Не он сам, а ему навязали открытый бой. И он не проиграет ни при каких обстоятельствах. Будет ли он сражен пулей, разнесет ли его на части после взрыва, останется ли жив. Этого нельзя объяснить, а только почувствовать, но, как говорится, за «того парня» не получится.
Итак, противник получил то, что хотел: основание на преждевременный штурм. Но штурмовать здание двумя группами с двух сторон означало запереть чеченских боевиков вместе с заложниками, где начнется пальба. Два других варианта — поочередный штурм вначале с центрального входа, а потом с запасного или наоборот — были менее пригодны. При любом раскладе атака приводила к большим жертвам. Но вот спецназовцы ГРУ отвлекали на себя террористов, разбивали их на две части, не подозревая, что они были давно поделены — то есть в зале с заложниками будет на двадцать стволов меньше. Дальше шла простая арифметика.