Описание Западной Сибири
Шрифт:
Долгоруковыми, даже 10 лтъ уживался съ подозрительностью Бирона. Онъ лавировалъ 40 лтъ удачно на океан дворцовыхъ интригъ, все предугадывалъ, все предусматривал, людей и событія, и – ошибся въ разсчет, не понявъ шаткости регенства великой княгини Анны Леопольдовны, не уразумвъ, что нмецкая партія уже отжила свое время. Ослпленный призракомъ многолтней власти, которую ему сулилъ другой честолюбецъ, великій полководецъ, но и великій интриганъ, Фельдмаршалъ Минихъ, – онъ поскользнулся, – и оба жестоко поплатились за свою политическую ошибку – одинъ ледяной могилой въ пустынномъ Березов, другой двадцатилтнимъ заточеніемь въ дремучемъ Пелым. Но Минихъ съ ступеней эшафота, на который смло взошелъ въ своемъ военномъ плащ, окидывая повелительнымъ взгдядомъ народъ, до уединеннаго кабинета своего въ Пелым, вышелъ изъ борьбы съ судьбой героемъ, которому удивлялись даже враги его. Графъ Остерманъ палъ духомъ еще въ Петербургской крепости и не вынесъ бремени ссылки. Миръ ихъ испытанному земными скорбями праху! Графъ Остерманъ не оставилъ потомства. Кульмскій герой, графъ Александръ Ивановичъ Остерманъ-Толстой, наслдовалъ майоратъ и графство (посл обоихъ стариковъ Остермановъ) только по Толстымъ и умеръ бездтенъ. Потомки же Пелымскихъ заточенныхъ – генералъ-Фельдмар шала графа Миниха, есть въ Ольденбург, гд правнукъ его Фридрихъ, графъ Фонъ-Минихъ, нын оберъкамергеромъ при Двор Великаго Герцога; а герцога Бирона Курляндскаго (отъ дочерей старшаго сына его герцога Петра, добровольно отрекшагося отъ короны 10 марта 1795 года и умершаго 1 января 1800 года) – принцы Курляидскіе, есть донын въ Прусской Силезіи и въ Вн. Дома же князей Меньшиковыхъ и князей Долгоруковыхъ.
ГЛАВА VII. СВЕРНЫЙ ОКЕАНЪ.
Мы отправились изъ Березова 15 іюля, внизъ по Сосв, и вскор достигли ея устья, въ 20 верстахъ отъ города. Здсь вливается она въ громадную Обь, на которой въ то время, какъ мы на нее выхали, при вечернихъ лучахъ великолпно заходящаго солнца, мелькали лодочки остяковъ, такъ называемый «душегубки». Остяки по мстному выраженію «колыданили», т. е. ловили рыбу сткой въ вид мшка, привязаннаго къ палк. Надо имть остяцкое проворство на вод, чтобы вилять въ этой узенькой душегубк, грести одной рукой и успвать другой черпать рыбу. Обь была еще тогда въ разлив. Куда ни взглянешь – безотрадная тоска. Неизмримая масса водъ, на которыхъ то тамъ, то здсь высовывается мелкій тальникъ. Всюду пустыня. Это однако только начатокь Оби... Что же ждетъ насъ дале?
Дулъ крпкій низовой втеръ. Раскинувъ парусъ лодка наша скользила по полуночнымъ волнамъ, какъ птица. Мсяцъ всплылъ, – тотъ же Оссіановъ щитъ, который недавно катился надъ нами въ Омск. Но какая ужасающая бездна между Омскомъ и этой пустыней, на краю обитаемаго міра. Была однако полна дивной поэзіи эта вступительная ночь наша въ плаваніе по Оби. Широкіе, серебряные лучи месяца ложились коваными пластами на волнующуюся поверхность безпредльныхъ водъ. Река кипела серебромъ. Гребни валовъ завивались, свивались, развивались и все это подъ тысячами радужныхъ переливовъ, тней и оттнковъ. Хороша была водная равнина, хорошо было и ясное небо, усянное миріадами звздъ, которыя въ этихъ широтахъ блестятъ ярче и чаще... Но всюду гробовое молчаніе. Ни одного судна, ни одного парохода, ни одного огонька на берегу, да и гд самый берегъ? Туманная черта, безъ признака жизни и человка, царство смерти, могильная тишина и только!
На другой день мы были уже за 200 верстъ отъ Березова, миновавъ село Куноватское, живописно раскинутое на сблизившемся съ нами крутомъ берегу Оби. Чистенькая деревянная церковь и опрятные сельскіе домики, – кто бы могъ ожидать за Березовымъ, после проведенной нами ночи, на пути къ Ледовитому океану и въ такой ужасной пустын, подобнаго оазиса? Но разгадка этого благосостоянія – богатые Куповатскіе «пески», т. е. рыболовныя мста. Он лучшія во всемъ Березовскомъ округе. Почему жь здсь добывается самая цннйшая рыба? Говорятъ, отъ удобства местности. Можетъ быть. Здесь, точно, теченіе заметно тише, а следовательно и защиты для рыбы более отъ быстринъ и водоворотовъ. Отсюда ясно видны снежные зубцы Уральскаго хребта. Они тянутся сплошной стеной на голубомъ Фоне неба, оптически измняя цвета своихъ вершинъ, по мере отражающихся на нихъ яркихъ лучей полуденнаго солнца. Прекрасная картина, на которую мы долго любовались. Вечеромъ мы были уже въ Обдорске.
Обдорскъ, по самоедски «Сале Харатъ» – мысъ городъ», находится въ 375 верстахъ отъ Березова, внизъ по теченію Оби и еще глубже на северъ, подъ 66°, 34' с. ш. и 84о, 15 В. Д. на правомъ и высокомъ берегу рки Полуя, которая въ 8 верстахъ отсюда впадаетъ въ Обь. Жителей здсь 143 д. о. п., Тобольскихъ и Березовскихъ мелкихъ купцовъ, мщанъ и крестьянъ. Насъ поразила особенность Обдорска въ эту летнюю пору. Почти вс дома (ихъ 51) были наглухо заперты и все селеніе казалось околдованнымъ непробуднымъ сномъ. Это объясняется тмъ, что въ лтнюю пору вс рыбопромышленники и туземцы узжаютъ съ семействами на дальній сверъ, даже до Обской губы и только предъ заморозомъ ркъ возвращаются въ Обдорскъ. Онъ основанъ въ 1593 году, имлъ прежде деревянное укрпленіе съ башнями (уничтоженное въ 1807 г.) и составляетъ нын особое Земское отделение Березовскаго округа, подобно отдленіямъ Кондійскому и Сургутскому. Это гиперборейское мстечко, съ своей красивой деревянной церковькой и группой хорошо обстроенныхъ домиковъ, очень Эффектно, когда на него глядишь съ реки. Бывшій генералъ-губернаторъ Гасфордъ, которому Березовскій край такъ много обязанъ, постилъ Обдорскъ въ январ 1853 года и въ память этой поздки, возвратившись въ іюл 1859 года изъ Петербурга въ Омскъ, принесъ въ даръ Обдорской церкви св. Апостолъ Петра и Павла св. Евангеліе въ серебряномъ подъ чернь окладъ и серебряный же позолоченный крестъ, которые тогда же и доставлены въ Обдорскъ. Кроме этой приходской церкви, есть еще здесь походная здешней Миссіи, для обращенія остяковъ и самоедовъ въ христианство. Съ этою церковью миссіонеры совершаютъ переезды летомъ и зимой, проникая въ самыя отдаленнейшія места инородческихъ стойбищъ. Здсь есть тоже миссіонерская школа, въ которой обучаются остяцкіе и самоедскіе мальчики. Изъ нихъ составленъ хоръ пЬвчихъ. Еще въ Березове держатъ несколько коровъ, собственно для молока. Здесь уже нтъ другаго скота, кром оленей. Что верблюдъ для жаркихъ странъ и сыпучихъ песковъ, то олень для снжныхъ пустынь. Олень бодръ и веселъ зимой и чмъ люте морозы, тмъ онъ крпче, Лтомъ же,напротивъ того, онъ хилъ и болетъ. Быстро переносятся на немъ не только остякъ, самодъ, зырянянъ изъ Архангельской губерніи, но и русскій купецъ, казакъ, крестьянинъ. Когда наступитъ ежегодная Обдорская ярмарка (съ 20 декабря до половины января), то невольно изумляешься, откуда могли взяться жизнь и движеніе въ этомъ, вчно, казалось, пустынномъ уголк? На Обдорскую ярмарку съзжается тогда до 10,000 человкъ: самоды и остяки для взноса ясака и для торговли, вогулы изъ Туринскаго и Березовскаго округовъ (изъ Конды и Ляпина), зыряне изъ Архангельской губерніи, Тобольскіе, Березовскіе и Сургутскіе купцы, мщане, крестьяне, казаки. Товары привозятся заблаговременно, лтомъ, на судахъ, приплывающихъ въ Обдорскъ изъ Тобольска и состоятъ – въ ржаной мук, табак въ папушахъ, сукнахъ яркихъ цвтовъ, красномъ товар, чугунной, желзной и мдной посуд и мелкихъ металлическихъ издліяхъ. До 420 амбаровъ бываетъ тогда наполнено русскимъ и туземнымъ товаромъ. Оборотъ этой ярмарки простирается до 100,000 р. сер. (оффиціальныхъ въ 1859 г. 46,900 р. с. привоза и 45,600 р. сер. продажи, но, какъ мы увидимъ ниже, торговля дикарей не допускаетъ такихъ абсолютныхъ циФръ). Соболь, лисица, блка, куница, выдра, медвдь, волкъ, горностай, оленьи шкуры, мамонтова кость, шитая зимняя одежда здшнихъ инородцевъ: малица, парка, гусь, пимы и проч., – все это вымнивается на русскіе товары. Но остяки и самоды имютъ свою особенную манеру торговать, которая не допускаетъ никакой статистики. Они подходятъ къ амбару купца, оглядываютъ сперва, нтъ ли у него кого либо сторонняго, въ особенности чиновника и удостовЬрясь, что купецъ одинъ, быстро входятъ, заслоняютъ спиной дверь и вынувъ изъ-подъ полы соболя или лисицу, торгуются условными знаками. Когда мхъ спрятанъ за прилавокъ, дикари успокоиваются и начинаютъ забирать, что имъ нужно, или разсчитыватьея за прежніе долги.
Русскіе жители Березовскаго округа выселились сюда вскоре посл завоеванія Сибири, изъ ныншнихъ Казанской, Вятской и Пермской губерній, подъ именемъ ямщиковъ, и основались частью въ самомъ БерезовЬ, а частью въ немногихъ селахъ и деревняхъ, по Оби и по Сосв. Березовскіе крестьяне – красивое племя, рослы, крепки, блы, голубоглазы и свтлорусы. Живутъ въ хорошихъ домахъ и держатъ ихъ опрятно. Занятія ихъ: лтомъ – рыболовство, а зимой – звероловство. Почти вс достаточны. Многіе брютъ бороду и носятъ, какъ въ Пелым, одежду, боле подходящую къ мещанской, нежели къ крестьянской: чекмени и полукафтанья, шаровары, сапоги и картузы. Женщины хорошо одеваются, а т, которыя по-богаче, носятъ уже платья горожанокъ. Вообще замчено, что крестьяне всего крайняго свера цлой Сибири: въ Пелым, Березов, Нарым. Туруханск и Енисейске и въ селеніяхъ по Лене до Якутска, гораздо образованнее, нежели въ среднихъ и южныхъ округахъ всего края, где отъ непрерывнаго прилива дикихъ переселенцевъ лапотниковъ: Псковскихъ, Тамбовскихъ, Воронежскихъ и всякаго сброда ссыльно-поселенцевъ, еще много невежества и неряшества. На северъ же Сибири никто добровольно не переселяется изъ Россіи. а ссыльныхъ очень мало,
Въ древности самоды населяли самую северную часть Березовскаго края, т. е. об стороны Обской губы. Отъ устья же Оби, вверхъ по реке – страна называлась Обдоріей. За ней, къ югу, жили Югры, а за ними Чудь, нынешнняя Конда Вогульская. Новгородцы, предводимые Умбатомъ, ходили въ Югру еще въ 1030 году. Въ 1093 г. зыряне проложили дорогу съ Урала на Обь, отъ реки Вогулки до реки Сосвы. Около этого же времени новогородская вольница ходила опять на Югру. Но съ XIII века мы видимъ Новгородъ уже въ постоянныхъ сношеніяхъ съ племенами зауральскими, которыя онъ постепенно облагаетъ данью: соболемъ, куницей, серебромъ закамскимъ. Въ 1465 году великій князь Московскій, по покореніи Новогорода, простеръ свои политические виды и на Зауралье и съ тхъ поръ, до покоренія Сибири Ермакомъ, не перемежаются, въ теченіи свыше столетія, походы великокняжеской рати, или набги вольныхъ людей русскихъ, уже всюду тогда обсвшихъ берега Волги, Камы и Чусовой. Ныншнія инородческія племена Березовскаго округа – вогулы (ляпинскаго нарчія), остяки и самоеды. Но въ древнихъ актахъ, при исчисленіи народовъ, населявшихъ об стороны свернаго Урала, нигд не встречается имени остяковъ, между тмъ какъ о сопредльныхъ имъ самодахъ, юграхъ и вогулахъ есть историческія свидетельства ране XII столтія. Должно полагать, что въ древности остяки разумелись у насъ подъ именемъ югровъ, хотя собственно Югорія, между Обдоріей и Кондою была только срединой остяцкой земли, где теперь инородныя управы, по ркамъ: Сыгве (Ляпину) и Сосве. Съ 1499 года, т. е. съ похода князя Курбскаго, въ нынешніе Пелымъ и Конду, велиКіе князья Московские стали именоваться князьями Югорскими. Наименованіе же князя Обдорскаго и Кондійскаго внесено въ царскій титулъ уже при великомъ княз Василіе Іоанновиче. Остяки говорятъ, что они въ древности назывались «Арьяхи», но это значитъ по остяцки «много человковъ», отъ «ярь» – много и «хо“ – человекъ. Впоследствии когда ихъ покорили татары, они стали называться «Хандихоц, опять производительно отъ «ханъ» государь и «хо» человекъ, т. е. государевы люди. Татары же называли остяковъ презрительнымъ именемъ «уштяки», что на языке татарскомъ означаетъ грубыхъ, невЬжественныхъ людей, въ роде римскаго «bагbагеs». Русскіе, покоривъ Сибирь, а вместе и татаръ, переделали на свой ладъ слово уштякъ и, подъ именемъ остяковъ, внесли это племя въ свои административныя росписи. Но Самоеды называютъ ихъ «тагоми». Отъ продолжительнаго владычества татаръ, по-остяцки «хатановъ» этотъ народецъ перенялъ и усвоилъ себ много татарскихъ обычаевъ въ образ своей жизни. Онъ живетъ теперь уже не въ чумахъ какъ Самоды, а деревнями въ юртахъ, или хижинахъ, рубленыхъ въ клтку изъ бревенъ съ нарами и чуваломъ; иметъ амбары для поклажи и всегда на высокихъ столбахъ. Хлбъ называютъ они «нянь», табакъ «шаръ», трубку «ханзя» (манжурское «гализа»). Остячки одеваются по-татарски, лице завшиваютъ какъ татарки. Остяцкіе князьки получали отъ татарскихъ хановъ почетныя званія мурзъ и тайшей. Ныншній Обдорскій князь, Матвй Ивановичъ Тайшинъ, очевидно получилъ это прозваніе отъ татаръ.
Верстахъ въ 40 отъ Обдорска и на сверъ находится лтнее стойбище этого князя Тайшина. Юрты его называются княжескими. Он стоятъ на невысокомъ холмъ и ничмъ не разнятся отъ прочихъ остяцкихъ хижинъ. Но въ Обдорск у него хорошій домъ русской постройки. Князю теперь лтъ 40, онъ красивый мужчина и держитъ себя степенно (красота же его, разумеется относительная, остяцкая). Въ 1854 году здилъ онъ въ Петербургъ представлялся императору Николаю Павловичу, получилъ золотую медаль на аннинской ленте на шею, богатую жалованную одежду и серебряный вызолоченный кубокъ. Тайшинъ и другой остяцкій князь Семенъ Артанзіевъ признаны князьями, грамотами императрицы Екатерины II, данными дедамъ обоихъ князей 4 января 1768 года. Артанзіевъ управляетъ теперь наследственно КуноватскоЙ остяцкой волостью, а Тайшинъ – Обдорской, впрочемъ на нравахъ волостнаго головы, не боле. Княжество было признано тоже за ихъ предками, грамотами царя Бориса Годунова въ 1601 году, царя Василія Шуйскаго въ 1604 году и царя Феодора Алексеевича 27 іюня 1679 года.
Остяки занимаютъ нын пространство отъ Нарымскаго отдленія въ Томской губерніи, по рк Оби и впадающимъ въ нее ркамъ и дале въ Обдорскъ и Березовъ, соприкасаясь Кондинскимъ отдленіемъ здшняго округа къ Вогуламъ Пелымскимъ и Приуральскимъ. Остяцкія селеньица разбросаны въ 20, а иногда и въ 50 верстахъ одно отъ другого, от 3 до 20 юртъ, или хижинъ. Оне всегда строятся въ лсахъ, поблизости ркъ. Юрта – бревенчатая изба съ снями. Въ углу, близь двери, битый изъ глины татарскій чувалъ, въ которомъ всегда горитъ огонекъ. Возле стнъ татарскія нары, съ настланными на нихъ «тагарами», т. е. рогожами, довольно искусно сплетаемыми изъ травы; одно окно, – у богатыхъ со стекломъ, у бедныхъ пузырчатое, или съ вставленной въ него льдиной. Въ такой хижин живетъ иногда до 5 семействъ и каждому отгорожено на нарахъ особое мсто. Для поклажи рыбы и имущества, при хижине амбаръ, на высокихъ столбахъ. Остяки живутъ въ своихъ селеніяхъ только зимой. Едва въ начал іюня вскроется ледъ, остякъ собираетъ все свое имущество, складываетъ его на длинныя и глубокія лодки, но дв вместе спаромленныя, и отправляется на Обь и другія большія рки. Тамъ живетъ онъ въ берестяныхъ шалашахъ до сентября, занимаясь рыбной ловлей, Предъ заморозомъ возвращается въ свое селеніе, съ запасомъ рыбы на всю зиму и отправляет ся въ тайгу звровать.
Остяки малаго роста, голова у нихъ большая, глаза узкіе и черные, лобъ сжатый, съ выдавшимися скулами, губы толстыя, носъ приплюснуть, кожа грязноватосмуглая, грудь широкая и приподнятая, волосы черные, жесткіе и всклокоченые. Они очень неопрятны, и по этому черепъ у нихъ почти всегда оголенъ; но некоторые заплетаютъ волосы въ дв косы. Отъ врожденной вялости, борода у нихъ редко бываетъ, а если и выступаетъ щетиной, то они ее выдергиваютъ. Остячки гораздо неопрятне мужчинъ. Языкъ остяцкій длится на четыре нарчія: обдорское, югорское, кодское и сургутское. Въ обдорскомъ много словъ самодскихъ и зырянскихъ; въ югорскомъ – вогульскихъ; въ кодскомъ- – татарскихъ; а въ сургутскомъ – всхъ этихъ нарчій. Изъ этого видно, какъ языкъ остяцкій бденъ. Вотъ нсколько словъ остяцкихъ: «юхъ» дерево, «тутъ» огонь, «тутъ юхъ» дрова, «кау» камень, а «тутъ кау» кремень, «мись» корова, «индъ» вода, а «мись-индъ» молоко, «тушъ» трава, «середта» рзать, «карты», желзо, – выходитъ «тушъ-середта-карты» т. е. коса. Подобнаго языка не уломаешь въ грамматику, а потому грамоты у остяковъ нтъ. Въ длахъ же административныхъ они употребляютъ «тамгу» вроятно заимствованную ими у татаръ. Съ купцами разсчитываются «бирками», т. е. нарзами на палочк. Эту палочку раскалываютъ пополамъ. Одна часть остается у купца, другая у остяка. При разсчетахъ на Обдорской ярмарк, об половины складываются и если нарзки пришлись къ нарзкамъ, остякъ уплачиваетъ долгъ всегда исправно. Обыкновенная пища остяковъ – рыба: сырая, мерзлая, сушеная и вареная; оленина: сырая и вареная. Хлбъ дятъ мало. Но изъ ржаной муки, пекутъ въ зол прсныя лепешки или варятъ «салыкъ» – похлебку, заправленную рыбьимъ жиромъ. Лучшая пища ихъ – «варка»--рыбьи брюшки и кишки, уваренныя догуста въ рыбьемъ жир и «поземы», т. е. хребты моксуновъ, провяленые лтомъ на солнц. Сырую рыбу строгаютъ ножомъ и съ жадностью пожираютъ огромное количество этихъ стружекъ.