Опиумная война
Шрифт:
— Я не знаю, что произошло, — сказала она. — Все было в каком-то тумане. И я не знаю, кто я. Я просто сирота войны. Я могу быть откуда угодно. Могу быть кем угодно.
Катая это не удовлетворило.
— Цзюнь убежден, что ты спирка.
Но как такое возможно? Когда напали на Спир, Рин была ребенком, и она никак не могла выжить, если не выжил никто другой.
— Но Федерация перерезала всех спирцев, — возразила она. — Выживших не осталось.
— Алтан выжил. Ты выжила.
Студенты понесли пропорционально большие
Нэчжа был среди них.
— Сегодня ему делают третью операцию, — сказал Катай. — Неизвестно, выживет ли он. Даже если выживет, возможно, он никогда больше не сможет драться. Говорят, алебарда рассекла его насквозь, перерубив позвоночник.
Рин обрадовалась, что Нэчжа не погиб. Она не подумала о том, что может быть нечто худшее.
— Надеюсь, он умрет, — неожиданно сказал Катай.
Потрясенная Рин повернулась к нему, но Катай продолжил:
— Если выбирать придется между смертью и жизнью калеки, думаю, он легко примет смерть. Нэчжа не сможет принять самого себя, если не будет способен драться.
Рин не знала, что на это ответить.
Победа Никана дала им время, но не гарантировала безопасность города. Разведка из Второй дивизии докладывала, что Федерация послала через узкое море подкрепление и основные силы ждут его прибытия.
Когда Федерация атакует во второй раз, Никан не удержит город. Синегард полностью эвакуировали. Имперская бюрократия переехала в столицу военного времени Голин-Ниис, а значит, оборона Синегарда не была главной задачей.
— Академию ликвидируют, — сообщил Катай. — Нас всех переводят в дивизии. Нян — в Одиннадцатую, Венку — в Шестую в Голин-Ниисе. Нэчжу пока никуда не приписали, пока он… Ну, сама знаешь. — Он помедлил. — Вчера я получил приказ отправиться во Вторую дивизию. Младшим офицером.
Катай всегда мечтал вступить в эту дивизию. При других обстоятельствах тут же последовали бы поздравления. Но сейчас радость выглядела неуместной. Хотя Рин все равно попыталась:
— Это отлично. Ты же этого хотел, правда?
Он пожал плечами.
— Им отчаянно не хватает солдат. Это больше не вопрос престижа, призывают даже крестьян. Но будет приятно служить под началом Ирцзаха. Я отбываю завтра.
Рин положила руку ему на плечо.
— Береги себя.
— И ты. Есть мысли по поводу того, когда тебя отсюда выпустят?
— Ты знаешь больше меня.
— Никто не приходил с тобой поговорить?
Она покачала головой.
— После Цзюня — нет. Цзяна нашли?
Катай с сочувствием посмотрел на нее, и Рин поняла, каким будет ответ, еще до того, как он заговорил. Тот же ответ, который она получала уже много дней.
Цзяна больше нет. Он не умер, а пропал. После сражения никто его не видел и не слышал. Обломки восточной стены тщательно обыскали, но не обнаружили ни следа наставника по Наследию. Не было никаких доказательств его смерти, но ничто и не давало надежду
Как только Катай отправился со Второй дивизией в Голин-Ниис, никто больше не составлял Рин компанию. Она все время спала. Теперь ей постоянно хотелось спать, особенно после еды, и она проваливалась в тяжелые сны без сновидений. Она задумывалась о том, не добавляют ли в еду наркотики. Но была даже почти благодарна за это. Куда хуже было бы остаться наедине со своими мыслями.
Вызвав бога, она больше не была в безопасности. Не чувствовала свою силу. Она была заперта в подвале. Ей не доверяли товарищи. Половина ее друзей мертвы или при смерти, наставник сгинул в бездне, а ее держат здесь ради ее же безопасности и безопасности всех окружающих.
Если такова цена за то, чтобы быть спиркой (если она спирка), то Рин сомневалась, что оно того стоит.
Она спала, а когда больше не могла заставить себя спать, сворачивалась в уголке и плакала.
На шестой день заключения Рин проснулась, как раз когда открылась дверь в главный зал. Внутрь заглянул Ирцзах, увидел, что Рин не спит, и быстро закрыл дверь за собой.
— Наставник Ирцзах.
Рин разгладила помятую рубаху и встала.
— Теперь я генерал Ирцзах, — сказал он. И непохоже, чтобы его это радовало. — Потери способствуют повышениям.
— Генерал, — поправилась она. — Прошу прощения.
Он пожал плечами и жестом пригласил ее снова сесть.
— Сейчас это вряд ли имеет значение. Как твои дела?
— Устала.
Рин села на пол, скрестив ноги, потому что в подвале не было стульев.
После секундной заминки Ирцзах тоже сел на пол.
— Итак. — Он сложил руки на коленях. — Говорят, ты спирка.
— Что вам известно? — тихо спросила она.
Знает ли Ирцзах, что она вызвала огонь? Знает ли Ирцзах, чему научил ее Цзян?
— Я воспитывал Алтана после Второй войны, — ответил Ирцзах. — Я знаю.
Рин почувствовала облегчение. Если Ирцзах хорошо знает Алтана и на что способны спирцы, он наверняка за нее поручится, убедит ополчение, что она не опасна, по крайней мере, не для своих.
— По поводу тебя вынесли решение, — объявил Ирцзах.
— Я не знала, что по этому поводу состоялись дебаты, — ответила Рин просто из вредности.
Ирцзах устало улыбнулся, но не посмотрел ей в глаза.
— Скоро ты получишь приказ о переводе.
— Правда? — Рин выпрямилась, ее вдруг охватила радость. Ее выпустят. Наконец-то. — Надеюсь, я поступлю во Вторую дивизию вместе с Катаем…
— Ты не поступишь во Вторую, — отрезал Ирцзах. — Ни в одну из двенадцати дивизий.
Радость мгновенно сменилась страхом. Рин внезапно услышала в воздухе слабый гул.
— Что это значит?
Ирцзах потеребил пальцы и сказал:
— Наместники решили, что лучше послать тебя к цыке.
Рин на мгновение тупо уставилась на него.
Цыке? Пользующаяся дурной славой тринадцатая дивизия, императорский отряд наемных убийц? Убийцы без чести, без репутации, без славы? Настолько злодейское и низкое воинство, что в ополчении делали вид, будто цыке не существует?