Оплот добродетели
Шрифт:
— Уже можно, — Кахрай тоже остановился. — Теракт.
— А разве…
— Есть, конечно, — ответил он на невысказанный вопрос. — Увы, сколь бы прогрессивным общество ни было, всегда найдутся те, кто точно знает, каким оно должно быть на самом деле…
Это все колокольчики виноваты.
Их аромат, который дурманил и пьянил, хотя как раз-то к алкоголю Кахрай был невосприимчив. А вот колокольчики… люминисцирующие лепестки в рыжих волосах.
И на коже.
И на блузке, что оказалась почти
Даже не так.
Ее хотелось.
И потрогать в том числе.
Кахрай вцепился в спинку кресла, тихо радуясь, что он здесь не один. Проклятье… а там, на базе, в сезон цветения, конечно, здорово пахло и всем по-разному. Кому-то бражкой, кому-то вином, еще кто-то утверждал, будто запах апельсиновый или вот духов, причем однажды нашлись идиоты, что сцепились, споря, каких именно духов… потом-то и велено было респираторы использовать.
Надо было бы…
Или нет? Хороша романтика. В респираторе.
— Там, на самом деле, глупо донельзя вышло, хотя глупость в итоге большой кровью обернулась.
Она чуть отстала, остановилась, сложив руки на высоком бортике и глядя вниз, на черную воду и белые цветы.
— Группа активистов выступала против расширения горной добычи. Сперва проводили он-лайн митинги, сборы подписей. Устраивали флэшмобы в поддержку. Потом кому-то показалось, что этого недостаточно.
Лицо Шарлотты скривилось, будто она вот-вот заплачет.
— И ребята решили устроить небольшую диверсию. На их беду оказались в достаточной мере образованными и талантливыми, чтобы получилось… как получилось.
Та история осталась в памяти огненным кольцом, в котором медленно истаивали остатки защитного купола.
— Кто-то разработал схему взрывного устройства. Кто-то добыл пакеты со стаб-взрывчаткой.
Шарлотта кивнула.
— Кто-то сумел пробить систему и подключиться к ней. Они вошли. Оставили заряды. И ушли. А потом отдали приказ…
Они плакали.
Каялись.
Кричали, что это во благо всего человечества, что именно жертвы и привлекают внимание к проблемам…
— Там ведь просто астероидный пояс, — тихо произнесла Шарлотта и оглянулась, будто пытаясь найти поддержку. — Ни тени жизни. Разведка была полной. И добыча велась давно. Завод тоже поставили задолго до… и купол при нем. Многие ведь с семьями переселялись. Потом, после реконструкции и расширения.
— Они не хотели никого убивать. Не подумали просто, что заряды сдетонируют одновременно. И что силы совокупной хватит, чтобы повредить блоки ядерного синтеза. Что на складах сжиженный газ, в том числе и кислород. Что купол жилого сектора не рассчитан на подобные нагрузки… да ни о чем они не думали.
Кахрай стиснул кулаки. Сколько лет прошло, а надо же, память еще жива. И
На свой страх.
На совокупный риск.
И ведь жребий бросать пришлось, выбирая, кто останется, потому что оставаться никто не хотел. Понимали…
— Двести семьдесят шесть человек, — очень тихо произнесла Лотта, отворачиваясь. — Двести семьдесят шесть… просто потому, что не подумали?
— Да.
Надо же. А ведь число точное. И откуда знает? В новостях говорили о десятках пострадавших, но точную цифру никто не называл.
— Повезло, что жилой сектор перестроили незадолго до аварии. Хотя и не полностью.
Шарлотта вздохнула так, будто это она была виновата.
— Часть переборок уцелела. Даже сохранили герметичность. Собственно, там и спаслись…
Раненых почти и не было, разве что по мелочи. А в остальном…
— Мы трижды спускались. В последний раз вывозили вдвое больше, чем положено, но… фон стал слишком уж жестким, защита и та не спасла бы. Да…
— Значит, вы герой? — поинтересовалась она.
А Кахрай лишь плечами пожал. Герой? Вряд ли… просто работа такая. Была.
— А что с ними стало? С теми, кто…
— Двое повесились. Один свихнулся. Сказали, что без шансов. Проходит реабилитацию. А главаря судили.
Наглый пацаненок, искренне уверенный, что ничего-то ему не сделают, ведь у него и отец, и дядя в Совете Созвездия, а стало быть, как обычно, поругают, может, запрут на месяцок в родовом поместье и только-то. Он и держался так, снисходительно, что хотелось разбить наглую его рожу.
И слова цедил сквозь зубы.
И в приговор, кажется, не поверил. А когда поверил… впрочем, апелляции, насколько Кахрай знал, ничего не изменили.
— Двадцать лет — это не так и много, у других, он больше забрал. С другой стороны на Химере и пять лет не всякий продержится.
Она кивнула, будто знала, что это за мир. А может, и знала. Может… нет, скорее всего, совпадение. Химера — билет в один конец, и никому-то не получалось сбежать оттуда.
— Спасибо, — Лотта отступила от края.
— За что?
— За правду.
— А у вас кто-то там… погиб?
— Разве что семейное имущество. Но это ерунда, — она вновь шла рядом, почти касаясь плеча, а когда положила руку на спинку кресла, Кахрай подвинулся.
И насторожился.
Это их и спасло.
Он услышал, как едва слышно вибрирует натянутая нить, и стонет металл, раздираемый невидимой силой. Он успел схватиться за кресло и отступить за долю секунды до того, как мост просел.
— Что… — Лотта тоже сделала шаг назад.
И в кресло вцепилась.
А в следующее мгновенье мост просел еще сильнее. Скрип же сделался оглушительным. Что-то лопнуло. Щелкнуло. И над головой пронесся трос, чтобы утонуть в зеленой стене.
— Прыгай! — рявкнул Кахрай.