Ополченец
Шрифт:
Абрамов не мог не соблюсти элементарных правил вежливости, а потому пригласил меня к столу — семейство как раз собиралось ужинать. Я кривляться не стал. Кто двадцать лет прожил на жидкой крестьянской похлёбке, тому, я считаю, вообще кривляться грех.
— А как вы охотитесь?! — спросила меня, сияя глазёнками, мелкая Анна.
— Дорогая, ты докучаешь гостю, — немедленно вмешалась госпожа Абрамова.
— Что вы, никакого беспокойства! — заверил её я. — Наоборот, это очень хорошо, когда люди интересуются нашей службой. Мы, любезная
— А как сражаетесь?
— Ну, это уже зависит от конкретной твари. Бывают мелкие, с мячик размером — тут один подход. А бывают здоровенные.
— Больше человека?! — ахнула Анна Афанасьевна.
— Бывают и побольше, — кивнул я, припомнив упомянутых в справочнике великанов. — На таких, конечно, уже армию собирать необходимо.
— Когда я вырасту, тоже уйду в охотники! — решительно заявила Анна.
— Не выдумывай, моя дорогая, — опять нахмурилась матушка. — Приличные люди в охотники не уходят.
— А разве Владимир Всеволодович неприличный?
— Ах, я ведь не то хотела сказать. Дорогая, отчего бы тебе не помолчать? Ты смущаешь гостя, и твой ужин стынет!
Старшая, Елена, задавала другие вопросы. Под её томным взглядом я чувствовал себя как мороженое в микроволновке. Мороженое, правда, в такой ситуации становится мягким целиком и полностью, а вот я… не совсем.
— Вам, наверное, очень одиноко, Владимир Всеволодович, — низким приятным голосом говорила девушка, словно невзначай выдвигая вперёд грудь. — Всё время в пути…
— Бывает, Елена Афанасьевна, — сказал я, подпустив в голос тщательно отмеренную долю вселенской скорби. — Да и коллектив-то всё больше мужской. Знаете, этот грубый юмор, разговоры только о делах… Иногда так не хватает тепла.
— Ах, как же я вас понимаю! Порой мне кажется, что я тоже совсем одна в этом мире. Никто меня не понимает!
— Поверьте, я вас понимаю. Моё сердце открыто всегда.
— Когда у кого-то открытое сердце, окружающие постоянно норовят запереть его снаружи…
— Сердце охотника не запереть, Елена Афанасьевна.
— Как жаль, что я не охотница…
— Зато я — охотник.
Я подмигнул, Елена Афанасьевна покраснела. А господин Абрамов грозно откашлялся.
— Дочь моя, оставь, пожалуйста, свои романтические бредни для подруг! Господин охотник у нас по делу.
— А я слышала, что вы — дворянин? — сменила стратегию Елена.
— Да, унаследовал титул от дядюшки, — кивнул я. — Уже очень скоро меня введут в общество, и тогда, надеюсь, я смогу оказывать вам и светские визиты.
— Ах, поскорее бы…
— Я и сам жду не дождусь.
Абрамов сопел и пыхтел, но ничего не мог поделать с той кевларовой нитью, что протянулась между мной и его дочкой.
Немного расслабился он, только когда появилась горничная, унести тарелки и подать чай. Девчонка была на редкость смазливая, постарше Елены года на два. На меня посмотрела с любопытством, но взяла себя в руки и приступила к исполнению служебных обязанностей.
Как бы невзначай, собирая на поднос тарелки, коснулась Абрамова бедром. А он как бы незаметно погладил её по ноге — быстро, впрочем, сделав вид, что на самом деле полез в карман за часами, но промахнулся.
Угу, ага. Записано, понято.
После чая Анну выгнали спать.
— Дверь оставьте открытой, — приказал я. — Все двери в доме должны быть открыты.
Глава 23
— Как можно! — возмутилась госпожа Абрамова. — При постороннем мужчине в доме…
— Я, с вашего позволения, не посторонний мужчина, а охотник при исполнении. Кикимора может взрослого человека до смерти уходить за две ночи. Что уж говорить о ребёнке.
Тут я немного кривил душой. Та кикимора, с которой я столкнулся, была наслана колдуном с одной целью: убить. И убить именно меня. Но беда в том, что кикимора, как и все низшие твари, довольно тупа. Добравшись до места, меня она не нашла и начала убивать того, до кого добралась. В общем, сбой в программе вышел. На чём, собственно, и погорела.
А кикимора, действующая изначально по собственному разумению, вообще убивать не фанатка. Смысл? Человеческая энергия — пища для неё. Вот кикиморы и тянут эту энергию, каждую ночь понемногу. Люди просыпаются разбитыми, усталыми, с больной головой, но — просыпаются.
Однако всё это были тонкости, известные лишь охотникам. В чём я сейчас и убедился. Госпожа Абрамова поджала губы, но перечить не стала.
— Никому не запирать дверей, — уточнил я. — Чем меньше препятствий, тем больше шансов, что я закончу сегодня же. И в следующую ночь вас уже не потревожу.
Этот аргумент оказался ещё более весомым. Господин Абрамов достал из кармана кольцо с ключами и повесил его на крючок в гостиной.
Заметим и это.
Наконец, все разошлись спать. Я тоже занял отведённую мне гостевую комнату. Постель была приготовлена, но ложиться я не стал. Пункты три, четыре и пять моего великолепного плана не были основательно продуманы заранее. Я справедливо рассудил, что докручу их, когда окажусь на месте, и не прогадал. Тут открывались такие возможности, которых даже вообразить не мог.
Я прождал около часа. За этот час дважды прошёлся по дому. Без сапог мог шагать бесшумно, но всё же создавал у присутствующих ощущение, что я есть и бдю ради их благополучия. Задерживаясь возле комнат с приоткрытыми дверьми, прислушивался к дыханию.
Анна вырубилась моментально, госпожа Абрамова — тоже. Супруг её недовольно сопел.
А вот Елена… Когда я во второй раз остановился возле её комнаты, дверь отворилась. И две тонкие, но сильные руки втащили меня внутрь.
* * *