Опричник. Том 2
Шрифт:
— Откуда ты всё это знаешь только? — покачал головой Бестужев.
— Мила с Линой тоже пользуются боевыми кнутами… только огненными, — ответил я, вспомнив, как близняшки гоняли прежнего Кирилла по громовскому имению. — Конечно, своё пламя этих вертихвосток давно не жжёт, но, прежде чем освоить работу с этой стихийной техникой, дед учил их биться обычным кнутом, без стихийного наполнения. А я смотрел и запоминал.
— А сам не пробовал научиться? — спросил Лёня.
— Нет, — я покачал головой. — Без хорошего наставника это дохлый номер, а заниматься со мной дед… не стал бы. Ладно, заканчиваем трёп, и вперёд, на баррикады. Вода и
— Э-э? А почему не Эфир? — притормозив перед выходом на площадку, только что освобождённую для него сестрой, Бестужев бросил на меня короткий полный непонимания взгляд.
— Потому что я хочу видеть именно стихии, а не твою медитацию на собственный пупок, — чуть разбавив тон язвительными нотками, «объяснил» я. — Доступно излагаю, ученик?
— Вот ведь… — Лёня передёрнул плечами и, глубоко вздохнув, скользнул ледяной дорожкой в центр полигона. Ещё и «парус» добавил, пижон. Но, оно и к лучшему. Красиво вышло, точно как я просил… красиво и многозначительно. Всё же не каждый старший новик и даже младший вой могут похвастать умением совмещать техники разных стихий. Так пусть немногочисленные зрители, собравшиеся у границы полигона, оценят умения старшего новика. Особенно вон та парочка в модных белокипенных кителях.
— Атака-защита-контратака-уворот, — потребовал я у замершего посреди демонстрационной площадки Лёни и, заметив, как насторожился ученик, добавил: — Восемь секунд на старте, три повтора с полуторным ускорением на каждый.
Хлопок и… Бестужев начал комплекс. Чуть замедленные, будто ленивые движения, чётко раскрывающиеся техники атаки и защиты. Вот из-под мерцающей воздушной плёнки щита выскальзывает острая и тонкая игла «водяной струны» и, распушившись десятком ещё более тонких нитей, бьёт по мишени, превращая размалёванный деревянный щит в разлетающееся облако щепы. А Леонид уже скользит «ледяной дорожкой» в сторону, вновь помогая себе «парусом», отчего его движения размываются в пространстве, дрожат, будто пустынный мираж. Повтор… действия ученика набирают скорость, но по-прежнему не теряют плавности. Пять с половиной секунд и ещё один повтор. На этот раз в движениях Леонида нет и намёка на лень. Чётко выверенные техники следуют одна за одной, и зрители уже не улыбаются столь же презрительно, как в момент начала демонстрации.
Третий повтор Лёня проделывает на такой скорости, что ему даже не нужны эффекты от совмещения воздушной и водной техник перемещения. Его тело, стремительно перемещающееся по демонстрационной площадке, и без того выглядит размытым пятном. И это хо-ро-шо!
Пока я довольно кивал, Бестужев замирает в центре полигона и… бросает на меня вопросительный взгляд.
— Заново, но со стартом в семь секунд, — киваю я, и Лёня беспрекословно подчиняется, всё же полыхнув на миг недовольством. Ну да, нудное занятие, но необходимое!
— Зачем? — поинтересовалась подобравшаяся поближе Мария в компании со слегка запыхавшейся после демонстрации своих умений Олей. Ну да, не могла же Вербицкая упустить возможность полюбоваться выступлением жениха, верно? Ну а понять смысл её вопроса было несложно.
— Присмотрись к его движениям в финале, — отозвался я, одновременно награждая жену требовательным взглядом. Молчи, мол. Оля усмехнулась и, коротко поцеловав меня в щёку, уселась на лавку, стоявшую в двух шагах от входа на полигон. Вытянув длинные ноги,
— Он ускоряет себя Эфиром! — не дождавшись помощи от старшей подруги, Маша всё же последовала моему совету, напрягла сенсорику и… сделала поистине «удивительное» открытие.
— Ещё сотня-другая повторов и он тоже сможет это понять… надеюсь, — со вздохом кивнул я. — А там, глядишь, и выведем столь полезное умение в разряд осознанных.
— На последнее ты тоже надеешься? — коротко усмехнулась Вербицкая.
— В последнем я уверен, — я растянул губы в ответной улыбке, а когда гордая за своего жениха Мария просияла, обломал: — а вот в первом — не очень. Зная Лёню, ему и тысячи повторов может не хватить для осознания этого приёма. Но поверь, подруга, рано или поздно сей чудный миг настанет, уж я об этом позабочусь… даже если для достижения нужного результата мне придётся согнать с твоего боярича сто потов. Кстати, о труде… Лёня! Ещё раз. Три повтора со стартом в шесть секунд. Ускорение то же! А потом ещё два подхода по той же схеме, начиная с восьмисекундного старта… и до шестисекундного. Поехали!
— Кажется, ты всерьёз решил добиться от него осознанного применения этого приёма именно сегодня… — пробормотала изрядно удивлённая Мария.
— Не сегодня, но до отъезда из Хехингена рассчитываю успеть, — согласно кивнул я.
— Жестокий наставник, — моментально оправившись от удивления, насмешливо покачала головой Вербицкая под ленивые кивки моей жены, продолжающей изображать дремлющую кошку на скамье в двух шагах от нас.
— Ты даже не представляешь насколько… ученица, — проурчал я с широкой улыбкой.
— Вот же ж! — девица отпрянула, но уже через секунду, оглянувшись на довольно жмурящуюся Ольгу, весело рассмеялась, да так звонко, что услышавший её Бестужев сбился с ритма. — Правду говорят: муж да жена — одна сатана!
— Сначала, Леонид! — тут же отреагировал я. Ответом мне стало еле слышное чертыханье ученика. Но спорить он не стал и на стартовую позицию вернулся моментально.
— А если серьёзно, Кирилл. Какое упражнение ждёт меня? — поинтересовалась Мария, отвлёкшись от любования женихом.
— То самое, которое не досталось Лёне, — пожал я плечами, но, поймав недоумённый взгляд собеседницы, всё же пояснил: — медитировать на свой пупок будешь. Пока твой драгоценный жених учится ускорять своё тело, ты займёшься развитием ускорения процессов мышления.
— Э-э… а что, и такая техника в Эфире есть? — хлопнула длиннющими ресницами Вербицкая, вновь выпадая из привычного образа Ледяной Дамы.
— Хм… — я прищурился и, смерив недоумевающую девицу обеспокоенным взглядом, покачал головой. — Поторопился я с заданием. Кажется, для начала надо пригласить Елизавету, чтобы наш штатный медик провела диагностику твоих когнитивных способностей.
— З-зачем это? — нахмурилась Маша.
— Точно, так и поступим. Если твоё мышление деградировало настолько, что ты перестала понимать, зачем проводится подобная процедура, значит, дело совсем плохо, — вздохнул я. А когда взгляд собеседницы наполнился подозрением, договорил уже без малейшего намёка на иронию: — Машенька, солнце моё незаходящее, айсберг наш «Смерть Титаника», ответь на один вопрос… За всё время обучения я преподал вам хоть одну классическую эфирную технику?
— Нет? — после недолгой паузы, неуверенно произнесла та.