Опричник. Том 2
Шрифт:
— Части полученной информации, — со вздохом кивнул я и уточнил: — И я не прошу делиться ею с каждым вашим знакомым. Мне необходимо, чтобы эта информация дошла до папистов, и не больше…
— Вы же понимаете, Кирилл, что если выводы служб вашего государя верны и за охотой на одарённых девиц действительно стоят последыши иезуитов, то дойди до них хотя бы слух о вас, как источнике этой информации, он тут же превратит вас самого в ходячую мишень? — Бабур-джи был хмур и серьёзен, оставив на время свой благодушный тон, так что сейчас даже последний идиот не обманулся бы его мирной внешностью толстячка-балагура.
— Понимаю, — кивнул я в ответ. — И именно на такой результат рассчитываю.
— Ваш государь совершенно не умеет ценить преданных людей, — неожиданно заключил фон Штауфенберг, прерывая тишину, воцарившуюся было в комнате после моего ответа.
— У меня другой взгляд на эту ситуацию, — я сухо улыбнулся в ответ.
— Зачем вам это,
— Я уже два года воюю с ними, — на вопрос Бабура-джи я решил ответить предельно честно. — И мне до чёртиков надоело резать всякий сброд, что нанимают эти «слуги божьи», напрочь забывшие заповеди, о соблюдении которых они обязаны печься. Я хочу раздраконить их настолько, чтобы последователи проклятого Игнатия забыли о тяге обделывать свои делишки чужими руками и высунули собственные рыла на свет. Но сделать это в России просто невозможно! У нас они старательно шифруются и не вылезут из своих нор даже в случае тотальной войны. Здесь же… здесь есть шанс заставить эту шушеру шевелиться. А значит, они, если и не полезут на меня сами, то оставят достаточно следов, чтобы их можно было вытянуть из норы за хвост.
— И этим должны заняться русские спецслужбы, я правильно понимаю? — подал голос фон Штауфенберг.
— Именно, — кивнул я.
— Что ж, если у вас есть такое прикрытие, то, возможно… повторюсь, возможно, я ошибся насчёт умения вашего государя ценить своих людей. Прошу прощения… — немец пожевал губами, глядя куда-то в пустоту за нашими спинами, и неожиданно спросил: — А знаете, боярин, почему мы сейчас живём во Втором Рейхе, хотя официально во всех внутренних документах наша страна продолжает именоваться Священной Римской Империей Германской Нации?
— Увы, я не настолько хорошо знаком с этим вопросом… — пожал я плечами.
— Реформация, — коротко отозвался фон Штауфенберг, но, заметив наши с индусом недоумённые взгляды, всё же снизошёл до пояснения: — С тех пор, как монах Августин, в миру известный как Мартин Лютер, прибил к дверям Виттенбергской замковой церкви свои знаменитые тезисы, и моя империя приняла его учение, Папа Римский публично отказался подтверждать право наших законных правителей на императорский венец. И так поступает каждый из них. Принимая сан, новый Папа клянётся, что не даст разрешения на помазание Кайзера, пока претендент на императорский титул «не вернёт заблудшую паству в лоно Святой Апостольской Церкви». Понимаете, Кирилл? «Претендент»! Иными словами, у нас весьма напряжённые отношения с папистами, хотя за последние годы, пожалуй… со времён подавления веймарского мятежа и Реставрации [32] , противостояние с ними изрядно потеряло в силе. Кроме того, некоторое количество подданных моего императора по-прежнему сохраняет католическую веру, не испытывая никаких притеснений ни со стороны государства, ни со стороны церкви… пока они не лезут в политику. Мы хорошо помним, во что вылилось подобное противостояние в той же Франции, и не хотим получить гугенотские войны на нашей земле. И уж тем более мы не желаем повторения веймарского мятежа, чуть не спалившего Рейх в огне войны…
32
Реставрация — здесь, условное название десятилетнего периода в истории Германского государства, когда после поражения в войне с Россией в середине двадцатого столетия, в стране была восстановлена конституционная монархия, разогнан так называемый Имперский совет, а чину рейхсканцлера был возвращён изначальный смысл и значение.
— С Россией, — закончил я недосказанную немцем фразу. Тот передёрнул плечами.
— К счастью, она стала для нас не смертью, а очищающим пламенем, из которого моя страна вышла обновлённой, как феникс, — задумчиво проговорил фон Штауфенберг, но почти тут же тряхнул головой и закончил уже куда более ясным и уверенным тоном: — Вот что, боярин. Хоть я и считаю вашу идею совершеннейшим безумством, но… обещаю вам поддержку. Любую поддержку в пределах моих возможностей. Если вы считаете, что мишень на спине будет вам к лицу, что ж, я обеспечу, чтобы указанная вами информация достигла нужных ушей. Если вам понадобится, смею надеяться, ещё и весьма неплохой воин, только скажите. Обещаю прибыть на помощь не позднее, чем через сутки. Если же вам вдруг… впрочем, нет. Последнего предлагать не буду, хотя и считаю, что стать подданным моего Кайзера — великая честь для любого благородного человека. Но вы же откажетесь.
— Откажусь, — согласился я. Ох уж этот тевтонский романтизм! Придётся отвечать Линкору Рейха той же монетой! — Подобное предложение, несомненно, великая честь, но, увы, для меня оно обернулось бы полным бесчестием, поскольку нарушило бы клятву, данную моему государю. А зачем Кайзеру клятвопреступник в подданных?
— Понимаю, —
— Я буду безмерно благодарен за помощь и… в случае заварушки обещаю обязательно позвать вас, князь, для участия в ней. При условии, что она не будет происходить на землях Рейха. Но вот ручаться за возможное отсутствие среди её участников ваших соплеменников, к сожалению, не могу.
— Договорились, Кирилл! — герр Виктор удовлетворённо кивнул.
— Прошу прощения, что прерываю столь интересный разговор, — послышался вкрадчивый голос индуса. — но я хотел бы уточнить один момент…
— Внимательно слушаю вас, Бабур-джи, — повернулся я к индийскому гранду.
— А португальцы — католики? — неожиданно спросил он. Впрочем, судя по тому, как подрагивают уголки губ нашего немецкого коллеги, для него смысл заданного вопроса тайны не составил. Что ж, ему и отвечать.
— Одни из самых ярых, — проговорил фон Штауфенберг. — Они да испанцы всё никак не могут забыть о временах Реконкисты, когда им в течение восьми веков пришлось отвоёвывать у исповедовавших ислам мавров свои земли.
— Что ж… — индус хитро прищурился и, улыбнувшись, покивал. — Пожалуй, я поддержу моего коллегу. Кирилл, можете рассчитывать на помощь Дома Сканды в случае нужды. И да, я постараюсь донести нужным лицам сообщённую вами информацию… Обещаю. А сейчас, прошу прощения, но подходит моё время отдыха в здешнем хаммаме, который я не хотел бы пропустить. С этим фестивалем, знаете ли, не так-то просто выкроить пару-тройку часов…
— Конечно-конечно, Бабур-джи, — мы с немцем одновременно встали с кресел и, ответив коротким поклоном на «намастэ» поднявшегося первым индуса, дождались, пока он выкатится за дверь.
— Португальцы? — я повернулся к фон Штауфенбергу. Тот пожал плечами.
— Голландская Ост-Индская компания в своё время наделала немало дел в заморских владениях Оранских [33] , — проговорил немец. — Так что, едва у метрополии начались проблемы с ниппонскими и китайскими королевскими факториями, король моментально понял, чем грозит его личному имуществу за морем продолжение хищнической деятельности Ост-Индской компании, и живо приструнил разошедшихся торгашей, а не пожелавших правильно понять его посыл выдал уже обиженным ими индусам… головами. С тех пор и до самого своего банкротства Ост-Индская компания стала вести свои дела куда осторожнее, что, разумеется, сказалось на её влиянии и возможностях. Так что вскоре на её место пришли испанцы с португальцами. Они-то в средствах не стеснялись, в результате чего, потеснив голландцев, быстро прибрали к рукам её фактории в Южной Америке, Аннаме, на Яве и… в Индии. Успевшие позабыть о том, как вели себя голландцы первые двадцать лет пребывания на их земле, индусы были неприятно поражены действиями португальцев. Но, как и в случае с Голландской Ост-Индской компанией за век до того, из-за многочисленных распрей своих раджей они вынуждены были терпеть произвол новых пришельцев из-за моря… добрых двести лет, то есть, вплоть до конца восемнадцатого столетия, когда объединённый флот Голландии во время очередной войны с испанцами прошёлся по её заморским владениям, сметая с лица земли все их портовые города. Ну а то, что среди уничтоженных портов затесалось с полдюжины португальских городков, расположившихся на побережье той же Индии, было объявлено случайностью, неизбежной на войне. Верная союзница проигрывавшей в той войне Испании, Португалия вынуждена была проглотить эту плюху. У неё хватало и своих проблем, особенно с возвращающимися из их разорённых заморских владений подданными, успевшими перед побегом в метрополию натворить в бывших владениях португальской короны такого, что те же индусы до сих пор их помнят. И ненавидят.
33
Оранские (Оранье-Нассау) — династия, правящая Голландией с шестнадцатого века, сначала в качестве штатгальтеров, а после смены государственного устройства, как короли. Третья по старшинству правящая династия в Европе.
— Полагаю, устраивая эту встречу именно с вами, мой государь учёл и этот момент, — протянул я.
— Да уж, не сомневаюсь, — благодушно хохотнул фон Штауфенберг, мгновенно потеряв свою серьёзность, так что прощание наше вышло куда менее официальным, чем начало встречи. Тем не менее, покинув переговорную, я чувствовал себя, как после дневного перехода в полной выкладке на скорость… без привалов.
А потому, оказавшись в одном из залов аквапарка, где уже добрых два часа развлекались мои ученики, я выбросил из головы все перипетии прошедшей встречи и, забив на все возможные и невозможные нынешние и грядущие проблемы, с наслаждением окунулся в прохладную воду. К дьяволу всё! В конце концов, чем я хуже Бабура-джи? Если уж индус, заправляющий всей здешней движухой, выкроил несколько часов на расслабон в хаммаме, то и я могу себе позволить хотя бы день-другой отдыха!