Опьяненные страстью
Шрифт:
– Ну конечно! И как это мне самой не пришло в голову?
Отвечать на последний вопрос Анриетта не стала.
– А что касается самой Мадлен… Никогда в жизни мне еще не доводилось видеть лица, на котором столь ясно читалась бы любовь. Как только мы переселимся, юные любовники заживут по-новому. Сначала необходимо обговорить условия их связи – это избавит нас впоследствии от беспокойства. К примеру, надо узнать, хранится ли у Мадлен дарственная на дом.
– Премиленький домик! – проворковала Жюстина. –
– Но если маркиз решит свить в нем семейное гнездышко, мы вновь окажемся на улице.
– О, только не это! Пожалуй, стоит посоветовать Мадлен попросить у него небольшую сумму на содержание родных.
– Нет, не стоит размениваться по мелочам. Не забывай, он ее первый любовник. Мадлен не захочет выманивать у него деньги, ей достаточно дышать с ним одним воздухом. А девушка заметно изменилась! Ты заметила, как горделиво она держится? Нет, заставить ее плясать под нашу дудку будет непросто.
– Ты хотела сказать – под твою дудку. Я никогда не пользовалась своими преимуществами.
Анриетта погрузилась в молчание. Да, Жюстина предпочитала предоставлять денежные хлопоты и прочие неприятные мелочи жизни кому-нибудь другому. Как обычно, эта ноша ложилась на нее, Анриетту.
Еще никогда в жизни Брамуэлл Эверли так не радовался тому обстоятельству, что он доводится родственником Себастьяну д’Арси по отцовской линии. Причиной внезапных родственных чувств стала юная леди, сидящая напротив.
Ей было к лицу кремовое платье в стиле ампир, отделанное брюссельским кружевом. Широкая кружевная лента, расшитая крохотными жемчужинами, охватывала ее тонкую шейку, а чуть ниже щедро вырезанный атласный лиф обнажал пышную грудь. Лорду Эверли недоставало внушительной внешности Себастьяна, его гипнотизирующей привлекательности и чувственности уверенного в себе мужчины, однако он умел ценить красоту. А мадемуазель Миньон была обворожительна – от короны блестящих темных локонов до кончиков голубых атласных туфелек.
– С вашей стороны чрезвычайно любезно навестить меня, лорд Эверли, – произнесла Мадлен, наливая гостю вина. – Наверное, джентльмену в вашем положении трудно выкроить свободную минуту.
– Вовсе нет! Для своих родных и близких я всегда свободен, тем более что об одолжении меня просил сам Себастьян. – Он слегка покраснел. – Простите… Ума не приложу, как у меня язык повернулся сказать такое даме. – Он отвернулся и уставился на пылающий в камине огонь, словно пытаясь придумать оправдание. Видимо, во всем виноваты глаза девушки. Никогда в жизни он не видывал таких волшебных глаз.
– Но ведь и мы с вами дальние родственники – не так ли? – спросила Мадлен, подавая ему бокал.
Эверли вздохнул с облегчением:
– Не кровные, мадемуазель. – Он игриво приподнял бровь.
Мадлен ответила ему улыбкой:
– О, кузен Брамуэлл, я всего-навсего простая девушка, к тому же француженка. Где уж мне разобраться в подобных тонкостях! – Она взяла собственный бокал. – Поскольку между нами существуют родственные узы, вы должны звать меня Миньон. Согласны, кузен Брамуэлл?
– Кузина Миньон… Нет, в ваших устах это звучит гораздо выразительнее. – Он поднял бокал и сделал большой глоток.
Из-под полуопущенных ресниц Мадлен пристально наблюдала за молодым англичанином. Он был выше и полнее Себастьяна, его фигуру облегал темно-синий вечерний сюртук, дополненный белым атласным жилетом, кремовыми панталонами и черными туфлями. Волосы имели более светлый оттенок, чем у Себастьяна, широкие баки доходили до самого подбородка. Лицо Эверли Мадлен сочла привлекательным, но менее выразительным, чем у его кузена, а его голубовато-серые глаза являлись лишь отдаленным подобием блестящих синих глаз Себастьяна. По какой-то причине молодой человек смотрел на нее преданно, как бассет с конюшни Себастьяна.
– Не понимаю, почему прежде Себастьян никогда не упоминал о вас, – заметил Эверли после второго глотка.
– Он сам лишь недавно узнал о моем существовании, – объяснила Мадлен, решив не усугублять обман. – Его мать вышла замуж и уехала в Англию задолго до моего рождения. Поэтому Себастьян узнал обо мне тогда, когда я сама разыскала его.
– Ну разумеется! Дядюшка Симон был не из тех мужчин, которые берут с собой жен в поездки… Впрочем, полагаю, это вам известно?
– По правде сказать, я почти ничего не знаю о семье д’Арси.
Эверли кивнул.
– Я не удивлен. Себастьян не склонен распространяться о себе, особенно о том, какую жизнь вел в последние годы его отец. Честное слово, это было неслыханно!
– Покойный маркиз был вспыльчивым человеком? – осведомилась Мадлен, вспомнив намеки Оделии и исполнившись любопытства. Неужели наконец-то нашелся человек, способный пролить свет на историю семьи Себастьяна?
– Вспыльчивым? Скорее сумасшедшим! Только не расспрашивайте меня о подробностях – они слишком нескромные для невинного существа.
– Я и не подозревала, – заметила Мадлен. – Полагаю, это старая история. – Она слегка подалась вперед, умышленно привлекая взгляд Эверли к своей груди. – Неужели он не был добр к своей жене?
– Он был попросту старым развратником! – выпалил Эверли, задержав взгляд на ее декольте чуть дольше, чем позволяли правила приличия. – Впрочем, я не хочу сказать, что мужчине непозволительно… хм, скажем, развлекаться. Он должен бывать в клубах, иметь увлечения… – Эверли осекся и отвел взгляд.
Мадлен кивнула.