Оракул Вселенной (Путь равновесия)

Соболь Александр

— Да, командир, — мрачно произнес Климов. — Мы должны найти его.

К их радости, долго искать не пришлось — они столкнулись с Ахавой сразу за порогом «дворца».

Приветствия разведчиков ограничились крепкими тумаками в спину. Но глаза и улыбки сказали все.

— Куда ты девался, чертяка? У тебя что, Р-генератор в заднице? — блаженно улыбаясь, осведомился Климов.

— Как ни странно, ты удивительно близок к истине, — ухмыльнулся Ахава. Затем, уже совершенно серьезно, он подробно рассказал о своем приключении. Зоров помрачнел.

— Я воздержусь

от комментариев, — произнес он. — Думаю, нам пора выбираться отсюда и возвращаться домой. Герлах и Корнуэйн уже заждались, наверное.

— Сюда бы настоящую экспедицию — большую, мощную, хорошо оснащенную, — мечтательно сказал Климов.

Когда они выбрались из котлована и быстрым шагом двинулись в обратный путь, Зоров нарушил молчание:

— Экспедиция будет, — твердо сказал он. — И, я уверен, не одна. Человечество долго стояло перед запертой дверью, но сейчас она начинает приоткрываться. И мы шагнем за порог.

— Что только нас ожидает там? — задумчиво спросил Ахава.

— Что бы ни ожидало — человек не остановится.

— Да, — согласился Ахава, — так уж мы устроены, что не останавливаемся, а запертые двери только подстегивают… и если мы не находим ключей, то просто взламываем эти двери. Нужно ли ломать — вот вопрос! Зоров искоса взглянул на Ахаву и усмехнулся.

— А вы философ, Дэн.

— Я действительно люблю поразмышлять над разными вещами и философию изучал в свое время. Вы удивлены? Но тогда то, что вы доктор физики, еще более удивительно.

— Видите ли, Дэн, я долго, как это говорится, искал себя. Я еще и светомузыку писал, и в транссолнечных регатах участвовал…

— Так не вы ли, часом, выиграли гонку в восемьдесят первом? — неожиданно вмешался Климов.

— Да. Интересуетесь гонками на фотонных яхтах?

— Мой брат яхтсмен. И в той гонке занял шестое место.

— Виктор Климов?! Помню, как же. Тесен мир однако.

Ахава засмеялся.

— Интересно, что бы вы сказали, командир, если бы узнали, что профессор Тосиро Като мой родной дядя по матери? Вы должны его знать.

— Вы решили заставить меня усомниться в теории вероятностей, — тоже рассмеялся Зоров. — Конечно же, я знаю Тосиро Като, слушал его блестящие лекции по физике микромира. Что ж, я очень рад. Будет о чем потолковать на обратном пути.

Так, перебрасываясь фразами и не забывая зорко поглядывать по сторонам, разведчики вышли в знакомый туннель, который привел их к колодцу — выходу из-под земли. Неожиданности больше не подстерегали их — они благополучно выбрались наверх и зашагали по гладкому гравиниту в направлении ожидающего их бота с Герлахом и Корнуэйном. Был день, и Зоров автоматически отметил, что их поход длится уже почти восемнадцать часов. С тусклого серого неба сеялся мелкий дождь, на плоской, как стол, равнине глазу не было за что зацепиться. Несмотря на всю унылость окружавшего их пейзажа, настроение разведчиков было приподнятым. И это было естественной реакцией молодых мужчин, профессионалов, хоть и чертовски уставших, но выполнивших задание и, несмотря на обилие опасных, неприятных и

странных приключений, обошедшихся без потерь. Что случалось далеко не всегда, и им это было известно лучше, чем кому-либо.

— Дэн, кусать хосесь? — спросил Климов не очень хорошо говорившего по-русски японца. И сам заржал, не дожидаясь ответа.

— Я-то и хочу, и буду, — спокойно отозвался Ахава, пряча в уголках губ улыбку, — А вот ты — нет. Тебе не дадут.

— Это почему же? — возмутился Климов.

— А потому, что таких, как ты, в этот… ах да, калашный ряд! Не пускают.

Тут же и Зоров не выдержал и так расхохотался, что слезы выступили.

— Ну, Дэн, так вы весь аппетит Василию отобьете!

— Что вы, командир! Сделать это почти столь же трудно, как изменить мировую константу.

— Ладно, Дэн, — с притворным огорчением буркнул Климов.

— Два — один в твою пользу. Пока! — Он сделал ударение на последнем слове. — Вы, японцы, народ хитрый, но и мы не лыком шиты.

— Это в смысле — не из лаптей щи хлебаете?

— Лаптем, а не из лаптей, балда! — Климов снова развеселился.

— Балда? — глубокомысленно переспросил Ахава. — А, знаю! Вы, русские, очень любите эту самую балду гонять.

— Командир! — охнул Климов. — Я понял, кто Дэна похитил. Наши ребята, русские! Во как здорово Дэна погоняли!

Тут уже не сдержал улыбки и невозмутимый японец.

— Два — два, Вася, согласен. Боевая ничья.

— Чья или ничья — это мы еще поглядим.

— Ну, ну, разошелся! Недаром говорят: не будите русского медведя… Предлагаю, как говорят шахматисты, все-таки ничью.

— А вы неплохо знаете русский фольклор, Дэн, — заметил Зоров. — Во всяком случае, лучше, чем я — японский.

— У меня, как и у вас, командир, тоже было много разных увлечений. Сколько, например, вы знаете земных языков? Не безукоризненно, конечно, а на уровне разговорного общения и чтения беллетристики?

— Из родственных русскому неплохо знаю украинский и польский. Затем английский, французский, немного испанский.

— Я знаю двадцать три языка. На многих, в том числе и на русском, говорю с заметным акцентом, но вполне свободно. Кстати, о языке: на каком языке говорила с вами Дальвира?

— На русском, как ни странно. Это вас смутило, Дэн?

— Ты тоже слышал русскую речь? — не ответив на вопрос Зорова, повернулся к Климову Ахава.

— Да… А как же, черт побери! К чему ты клонишь, Дэн? А что, по-твоему, я должен был слышать суахили?

Теперь уже Ахава проигнорировал вопрос Климова. Он торжествующе обратился к Зорову:

— Вот вам, командир, еще одна загадка. Дело в том, что я совершенно отчетливо слышал льющуюся из уст Дальвиры безукоризненную японскую речь!

Климов присвистнул.

— Это значит, — сказал Зоров, усилием воли гася нахлынувшее возбуждение, — что она общалась с нами телепатически. Внушая при этом, что говорит на родном для каждого языке.

— Посланница иного мира! — воскликнул Климов.

— Во всяком случае, я все больше склоняюсь именно к этой мысли.