Оранжерейный цветок
Шрифт:
— Райк Мэдоуз?
— Да.
Я не знаю, какого хрена он спрашивает, я ли это. Он знает, что это я.
Затем офицер достает наручники, и я слышу, как закрывается дверь машины. Я поднимаю глаза, и второй полицейский идет сзади.
Я тут же стряхиваю руку Дэйзи.
— Тебе нужно пойти с Коннором, — говорю я ей. Он уже идет к Дэйзи, чтобы отвезти её домой.
— Нет.
Дэйзи многократно качает головой, и я думаю, мы оба знаем, о чём идет речь и к чему это приведет.
— Да, — рычу я. — Это не обсуждается. Ты поедешь
— Ты не сделал ничего плохого, — говорит она мне, у неё наворачиваются слезы. Коннор кладет руку ей на плечо и начинает вести её назад к своему лимузину. — Ты не сделал ничего плохого!
Это, блять, не имеет значения.
— Райк Мэдоуз, — говорит первый офицер, не обращая внимания на Дэйзи, — Вы арестованы за изнасилование несовершеннолетней…
Дэйзи начинает рыдать.
— Нет!
Она плачет так, будто кто-то ударил её ножом в самое сердце. Моё лицо искажается от боли, когда я смотрю на неё, зная, что она винит себя за то, что поставила меня в такое положение. Но это не её, блять, вина.
— Вы имеете право хранить молчание…
Я больше ничего не слышу. В ушах гудит. Все счастье, которое я видел в Дэйзи, просто полностью улетучивается в один гребаный миг. Она пытается броситься ко мне, но Коннор хватает её за талию, заставляя отступить. Она рыдает, а я ничего не могу сделать. Мне остается только стоять здесь и смотреть.
Я сжимаю зубы так сильно, что у меня болит челюсть. Офицер подходит ко мне сзади и агрессивно тянет мои руки к пояснице. Мои напряженные мышцы горят, когда он надевает наручники на одно мое запястье, а затем на другое.
Я почти уверен, что знаю, кто вызвал копов. Женщина, которая не могла встретиться со мной глазами в течение последней половины полета. Женщина, которая бросила мне эту самую угрозу в спальне Дэйзи.
— …в суде. У вас есть право на адвоката…
— Он, блять, ничего не сделал!
Это не Дэйзи.
Это мой брат. Он защищает меня. Мой желудок скручивается, наполненный слишком сильными эмоциями, чтобы говорить, чтобы двигаться.
— Если вы не можете позволить себе адвоката, он будет предоставлен Вам…
Офицер не останавливается, даже для Ло. Второй выходит вперед, чтобы направить меня к полицейской машине.
— ЭЙ! — кричит Ло, готовый вот-вот сорваться. — Вы что, блять, не слышали меня?!
Он встает между вторым офицером, загораживая ему дорогу к полицейской машины.
— Ло, — вклиниваюсь я, моё сердце колотится.
Я, блять, боюсь за него больше, даже несмотря на то, что это я сейчас в наручниках. Моего брата не нужно бросать в тюремную камеру вместе со мной.
Второй офицер смотрит на Ло.
— Вам нужно отойти с дороги, или нам придется взять и Вас.
— Он хороший человек!
Мой отец всё ещё здесь.
— Лорен, не будь идиотом, — он приглашает Ло присоединиться к нему у Эскалейда.
— На основании каких улик
— Вам нужно отойти с дороги, сэр, — повторяет второй офицер.
— Ло, — говорю я, инстинктивно пытаясь подойти к нему, дотронуться до него, потянуть его в нужном направлении. Но он очень далеко от меня. Я рывком останавливаюсь, меня держит первый офицер, его руки на наручниках, которые меня удерживают.
— Полагаю, вам придется забрать меня тоже, — говорит Ло, в его глазах пульсирует ярость. — Потому что я, блять, не сдвинусь с места.
Еб твою мать. Я вырываюсь из хватки первого офицера.
— Ло, просто, блять, остановись! — кричу я.
Наш отец добирается до него раньше меня. Он берет Ло за руку и оттаскивает его в сторону, с дороги.
И тут первый офицер прижимает меня к земле, мое лицо сильно ударяется об асфальт. Боль пронзает моё тело.
— Сопротивление аресту, — говорит первый офицер.
— Не будь таким глупым! — кричит наш отец на моего брата.
Я стискиваю зубы, и полицейский кладет свое колено мне на спину. Он говорит мне что-то о том, чтобы я успокоился, но я уже даже не двигаюсь. Гравий впивается мне в щеку, и я смотрю в сторону и вижу Дэйзи на коленях, Коннор присел позади неё и шепчет ей что-то на ухо.
Она плачет так, будто это наш конец. Её горе подобно тысяче ножей в моем животе. Полицейский с недоброй силой рывком поднимает меня на ноги и толкает к машине. Я прохожу мимо отца и брата.
Ло делает шаг вперед, чтобы снова вмешаться.
Я качаю головой.
— Ты ничего не сделал, — говорит он, его глаза покраснели, скулы острые, как чертов лёд.
Я киваю ему, вынужденный продолжать идти к бело-голубой машине. Я не могу говорить. Я не могу произнести ни одного гребаного слова.
Только когда я забираюсь на заднее сиденье машины, только когда захлопывается дверь и шины начинают катиться по дороге, я кричу.
Все эмоции, которые я сдерживал ради брата, ради Дэйзи, выплескиваются из меня. Я мог бы ударить ногой по двери. Я мог бы ударить по чему-нибудь, если бы мои руки не были в наручниках. Но вместо этого я просто кричу, выпуская наружу страдания, которые разрывают мои внутренности.
Я только что завершил — Тройную корону Йосемити.
Я только что осуществил мечту всей жизни.
У меня была Дэйзи.
Я был, блять, счастлив.
А теперь я здесь.
В наручниках.
Арестован.
Еду в тюрьму.
Я еду в тюрьму.
59. Райк Мэдоуз
Они ещё не оформили меня. Я сижу один в камере, мои нервы скачут каждый раз, когда мимо проходит полицейский, ожидая, что они выведут меня для фотографирования и снятия отпечатков пальцев.