Оранжевый Треугольник
Шрифт:
— Не всегда, — он вынужден был констатировать факт. — И еще это как-то зависит от тебя.
— От меня? А я что могу сделать? Или не делать?
— Ты мой враг, и я должен тебя убить.
— За что? Я же тебе все объяснила. А значит, теперь я тебе не враг. Так?
— Это я знаю. Но вот вопрос: а мои рефлексы это знают? Наверняка — нет.
— Подожди. Какие рефлексы?
— Да почем я знаю — какие? — взорвался Сим. — Ну этот, как его… Рефлекс самосохранения или еще какой…
— Это инстинкт. А рефлексы — это
— Что это значит?
— Ты должен сам определить, какой рефлекс, как ты говоришь, хочет моей смерти. А уже потом с ним бороться.
— Я догадываюсь, какой. Но я должен это проверить.
— И как ты собираешься это сделать?
— Увидишь. Правда, это может быть опасно…
— Это действительно надо? Может, можно обойтись?
— Надо. Я должен найти слабое место у Треугольника. И… я его панически боюсь. Пойми, у меня просто нет выхода, придется "играть с огнем".
— Не волнуйся, — руки Кристины обвили его шею. — Мы вместе, я понимаю, что мне тоже грозит опасность… Что ты хочешь?
Вместо ответа Сим достал из шкафа моток прочной веревки и сел в кресло.
— Привяжи меня.
— Зачем?
— Хочу проверить, насколько я тебя люблю.
— А привязывать зачем?
— На тот случай, если люблю все-таки недостаточно.
Не тратя времени, Кристина начала его связывать.
— Вяжи так, как будто ты вяжешь взбесившуюся гориллу. Нет, десяток горилл, короче — намертво. Вполне возможно, что это так и есть. Так. А теперь завяжи петлю на шее и привяжи к ножкам сзади. Хорошо, теперь еще одну и еще… крепче…
Когда из кресла не смог бы выбраться даже бульдозер, Сим удовлетворился.
— В верхнем ящике стола возьми скотч, и если я буду вести себя плохо, заклеишь мне рот. Теперь на кухне возьми сковородку потяжелее.
— Надеюсь, мне не придется тебя бить?
— Не обольщайся, — голос, раздававшийся из-под веревок, слегка хрипел. Похоже, единственный проверенный шанс вернуть мне рассудок, это — вырубить.
— А я тебя не убью?
Сим вспомнил, как влетел головой в бордюр клумбы.
— Не волнуйся. Если понадобится — бей сильно. — Он с сомнением посмотрел на хрупкую фигурку девушки и поймал себя на том, что дико боится. А она, увидев его колебания, подошла и с юношеским пылом поцеловала его.
Огонь пробежал по телу Сима, а она сухо проговорила:
— Я не понимаю, что ты собрался делать, но ты это сможешь. Давай.
И, как в омут головой, Сим прошептал:
— Кристина…
И ничего не произошло. На душе вдруг стало легко и спокойно. Выражение "многотонный груз упал с души" не передавало всего облегчения.
"И чего это он так разнервничался… Ему же ничего не угрожает? Он хотел проверить любовь? Так вот она. Он любит Кристину ничуть не меньше. Ну, целовалась с каким-то придурком, ну — сука. Стоит ли из-за этого так дергаться? Зато потом все объяснила. Ха! Даже думает, что он в это поверил. Паскуда…"
Любовь била ключом, сильная, ослепительная, незамутненная. Любовь к Кристине! А эта девушка, стоящая рядом, — другая Кристина. Не та — не цель!
"Она отреклась от его любви, от Кристины, и за это ему придется ее наказать. Она не должна жить. Как она смеет носить то же имя и иметь общее прошлое с ЕГО Кристиной — С-У-К-А!!! Да перестань дергаться из-за нее… Не дергайся, я тебе говорю!"
Но тело не слушалось. Веревки душили, сдавливали не только тело, но и душу, не давая ей выплеснуть обиду на НЕ ЕГО Кристину.
— Развяжи меня! — сказал он вдруг. Девушка сделала шаг к креслу, потом в глазах промелькнуло сомнение.
— Сим, ты уверен…
— Развязывай, сука, тебе говорят! И не пялься на меня так… — Сим с ужасом ощущал, как его выталкивает на край сознания, а из какого-то провала появился и расправил плечи Рис. — Если ты, шлюха, думаешь, что тебе это сойдет с рук… то ты свое все равно получишь, не сегодня, так завтра. Ты меня не остановишь, и никто не сможет… Ты — БЕССИЛЬНА!!! Ха-ха-ха-ха…
Приступ смеха поразил Риса и резко сменился приступом ненависти, когда смех застрял во рту, заклеенном скотчем. Веревка врезалась в шею, а кресло затрещало. Поток злости залил все вокруг, и Рис уже не видел комнаты, окна, стола с недопитой бутылкой бренди. Только ненависть и силуэт напротив. Силуэт и ненависть. Они слились воедино, как две составные атомной бомбы сливаются, достигая критической массы и порождая вершину разрушительного экстаза, который охватывает все живое. И этот гимн единства и смерти распространялся с каждым мигом все дальше и дальше, необузданный, бесконтрольный, всепоглощающий!!!
За окном смеркалось. Темнота только начинала разбавлять собой солнечный день, но в комнате это было видно лучше.
Первое, что Сим почувствовал, это была боль в голове. Болело в нескольких местах одновременно.
"Не смогла-таки с одного раза", — подумал Сим.
Нужно было срочно что-то решить, но мысли не хотели ворочаться, а больная голова требовала сна и полного отсутствия любых раздражителей, особенно — оранжевого цвета.
Он сидел все так же связанный в кресле, а напротив плакала, уронив голову на руки, любимая женщина.
Кофе, кофе, кофе. С каждой новой чашкой в Сима вливалось тепло и покой.
Покой? Какой, к черту, покой! Он ведь ничего не смог. Не справился с простенькой задачей — побороть это слово и не впасть в… монстра. Все зря. Или не все? Что-то пыталось пробраться на поверхность сознания. Где-то он увидел брешь. Или это только показалось?
Кристина уже не плакала. Она хлопотала вокруг него, как возле тяжело больного родственника. Ха! Он и есть тяжело больной. Можно даже сказать смертельно!