Орда I

Берник Александр

– Не могла об этом сразу спросить? – тут же пренебрежительно вопрошала дочь царская, – а то всё ходит тут вокруг да около.

– Не поняла, – проговорила Апити в ответ, совсем уходя от роли наставницы да возвращаясь к себе обыденной в говне за верёвку подвешенной, при этом вынимая одну руку из петли кожаной да отмахиваясь от летающих пред глазами «надоедок» с пузами зелёными, – вокруг чего я хожу, по-твоему?

Рыжая продолжая висеть на петлях кожаных, повернулась медленно к соседке всем туловищем да с ехидной улыбочкой ещё раз представилась:

– Меня. Кличут. Райс, бестолковка ты белобрысая, – проговорила

она, выделяя слово каждое сказанное.

– Ну. И. Что? – передразнила её Апити, недоумевая от наезда дерзкого.

– Я дочь царицы Тиоранты. Небось, слыхала о такой, безродная. Притом дочь единственная, оттого любимая. Поэтому делай выводы.

На что белобрысая, сложив губки трубочкой да распахнув глаза серые тихо присвистнула.

– А растят тут из меня царицу степей завтрашнюю. Так что имей в виду на будущее.

Райс была горда своим открытием и, хотя сама в это не до конца верила, но в её интонации звякнула нотка зазнайства да чванства высокомерного. Правда реакция Апити вновь опустила её на землю грешную, вернее в место отхожее, где они на пару и плавали:

– Хреново тебе будет подруга. Тебе не позавидуешь.

Царская дочь чуть не подавилась услышанным. Но тут Апити пояснила сказанное:

– У меня горка пониже да положе будет, и то не знаю, как карабкаться. Из нашего круга ведьменного лишь одна из трёх поднимается да испытания проходит в здравом разуме да твёрдой памяти. Многие не выдерживают, ломаются. А у тебя и гора повыше, да и покруче моей станется. Сколько интересно из вас доверху доползут, да выползут? Хотя ведь Матерь почитай одна лишь имеется, а значит из всех только одна и выползет.

– Что значит одна из всех, – тут же взъелась рыжая, – думаешь окромя меня ещё кто-то претендовать станет?

– А то, как же, – прибила её ведьма будущая, – много ты знаешь цариц на памяти, что стали преемницами своих мам царственных? Я, например, ни одной не знаю. Хотя, по правде сказать, не сильна я в вашей родословной истории. Но даже коли тебя допустили до этого, неужели ты думаешь, что только на тебя ставка сделана. А коли не сдюжишь да малахольной окажешься, что ж теперь степи без царицы оставаться да пропадать-пропадом?

Райс принялась перебирать в голове лихорадочно, все что об этом знает иль слышала. Но не припомнив ни одной родственной преемственности, насколько помнила рассказы о бывших царицах да их деяниях тут же зверски на всех окрысилась да стала перебирать своих конкуренток теоретических, злобно глазёнками посверкивая.

В конечном итоге всё же вынуждена была сдаться обстоятельствам. Соглашаясь нехотя, что Апити права в принципе, от чего спесь с гордыней схлынули, а сама Райс понурила голову. На краю собственного сознания в обрывках памяти она даже вспомнила о запрете родственной преемственности, правда, абсолютно не помня по какой причине это было сделано.

В голове как зайцы запрыгали мысли разные по поводу и без повода, и от этого «зайце скока» рыжая вообще перестала соображать что-либо. Голова закружилась да тошнота опять пристала окаянная. Перестав следить за мыслями скачущими, и сконцентрировавшись на подавлении недуга блевотного, она несколько успокоилась и смогла заставить себя думать собрано.

– Ты ведь поможешь мне? – спросила рыжая жалостно, поймав себя на мысли каверзной, что коли в одиночестве останется, то пропадёт тут с концами, даже из этого говна не выбравшись.

– Как? – со смехом вопрошала Апити.

– Ну, – тут Райс задумалась на мгновение, – «каком» каким-нибудь. Я ж ни ухом не рылом во всём этом безобразии. Хоть объясни, как тут что у вас делается.

– Ну, коли только в этом, – пожала плечами Апити.

Она вкратце поведала новенькой о девяти кругах испытаний каверзных, что обязана пройти любая «особая», вот только что конкретно круги эти собой представляли она толком не ведала. Знала в общих чертах да на том внимание акцентировала, что при прохождении круга каждого дева получает какую-нибудь особенность иль наоборот, как теперь избавляется от чего-то ненужного. В конечном итоге закончив своё словоблудие опосля многих слов ничего не объясняющих белобрысая честно призналась, что сама мало ведает. Что эти круги тайной окутаны, и наставница по поводу их почитай всегда одно и то же талдычила, мол, как попадёшь на них там и узнаешь всё как положено.

Замолчали обе. Каждая о своём задумалась. О чём размышляла Апити сказать было трудно по её лицу, да и рыжей не до того было чтоб белобрысую разглядывать. Потому что мысли Райс заклубились в голове тучами мрачными. О себе любимой. Обо всем, что было, есть, да ещё предвидится. Она вдруг вспомнила маму в ту роковую пьянку с ближницами. Припомнила её лицо напряжённое, измученное чем-то тягостным. Её вид ни то усталый, ни то болезненный, не спавшую видно ночь прошедшую.

Кутырка только тут осознала и готова была руку дать на отсечение, что мама преднамеренно решилась на поступок сознательный. И решение это далось царице нелегко, понимая, что может больше не увидит родную кровиночку живой иль, судя по испытаниям в здравом уме да твёрдой памяти. Но она пошла на эту жертву сердце разрывающую.

Почему царицы прежние из своих дочерей замену не выращивали? Что у них дочерей не было? Или не пускали на испытания? И тут Райс неожиданно пришла к неутешительному выводу, от коего мурашки по спине забегали да волосы затопорщились: «Я как царская дочь должна стать Царицей Степи иль исчезнуть с глаз долой, как и прочие дочери прежних цариц степью правящих».

Кем бы Райс стала, коли б при шатре мамы выросла? И какое было бы будущее не отправь её мама на испытания? Самое большее чего Райс добиться могла, это стать ордынской девой боевого сестричества, а там, коль заслужит да в походах не сложит голову, могла подняться до Матёрой со временем. Вот и всё что ей светило в той жизни нерадостной.

До сего дня кутырка не интересовалась в принципе, как становятся царицами и как мама умудрилась ею стать. Знала только, что в отличие от мужицкой орды, цариц не выбирают скопом, как это мужики делали. Царицей становилась дева из клана «меченых». [18] Она на таких насмотрелась в бане среди маминого окружения, с ног до головы причудливо изрисованных. Но откуда те брались рыжая не ведала, укоряя себя лишний раз, что дурой была полною, когда всему этому учили наставницы.

А ведь учили этому наверняка как положено. И только теперь сидя в выгребной яме в говне по уши она отчётливо поняла, что не только детство, но и жизнь прошлая закончилась. И что встала она на путь особый, на котором цариц «выращивают». Вернее, даже не так. Она не поняла этого, а заставила себя поверить в свои предположения.