Орда I

Берник Александр

Что-то застрекотало снаружи, задвигалось, и привязанная за пояс верёвка медленно потянула Райс наверх, где оказался наклонный лаз в глине выкопан, по которому тело скользкое протащили да в люк вытянули.

Кутырка оказалась в узкой длинной комнатке, стены с потолком уложены брёвнами. Пол устилала трава свежескошенная. В одном торце окно вырезано, откуда свет падал да воздух свежий лился в помещение. В другом торце – дверь массивная. Дочь царская осмотрела себя, брезгливо сморщилась и схватив пучок травы, принялась обтирать на груди

пояс кожаный, ища как бы от него избавиться.

Такие резкие изменения в обстановке окружающей, разом заставили забыть все данные себе обещания по поводу борьбы за вершину невиданную, за решимость идти до конца до самого. Её мысли не осознано настропалялись на побег в первую очередь. Она и сама не поняла почему. Ну, вот просто голову заклинило. Ища завязки на поясе, Райс лихорадочно искала возможность бежать куда глаза глядят.

Кинулась к двери. Дотянулась, верёвку натягивая. Заперто. К окну. То оказалось высоко и надо было придумать что-нибудь, чтоб туда забраться, но глухой голос Апити раздавшийся из-за стены разом прервал её метания.

– Райс.

– Что, – ответила рыжая, окно разглядывая да подступы к нему исследуя.

– Только ты не вздумай там чистить пёрышки.

– Почему это? – недоумённо спросила ярица, оторвав взгляд от вожделенной дырки для побега желанного, да ещё раз себя оглядывая.

– Чем дольше в этом дерме прибываешь, тем быстрее с ним свыкнешься – ответила из-за стены Апити похоже на боковую устраиваясь.

Райс кинула в угол пучок травы испачканный, да замерла, прислушиваясь и осторожно вопрошая собеседницу:

– А бежать отсюда никто не пробовал?

– А зачем? – удивлённо спросила Апити, – я тебе говорила уже бестолковая. Чтоб сюда попасть стоит очередь да не каждую пускают кто просится. Кого пускают на круг, девы особенные, нечета оставшимся. Ты уж мне поверь. Нет. Сбежать ты, допустим, сбежишь. Только смысл какой? Куда ты подашься, кинешься? К маме любимой, под крылышко? И как там тебя встретят опосля твоего бегства трусливого? Ну, прибить то не прибьют, может быть, только кем ты опосля станешь, горемычная? В леса побежишь на подножный корм? В пустующую избу еги-бабы долг её отрабатывать? Или где на поселении пристроишься в девках прислужных век коротать?

– Да всё, достаточно, – недовольно оборвала её ярица, тоже на травяную подстилку заваливаясь, – разошлась, разъехалась. Я просто спросила, бывали ли случаи.

– Я на эти круги больше года умоляла Матёрых Терема. [19] Не пускали ни в какую, хоть тресни, хоть полопайся. Одна трындела, мол мала ещё. Подрасти чуток. Вторая «веселушка-приколюшка» вечно подкалывала, что-то вроде: «неча делать, круг топтать». Третья так вообще лишь отмахивалась да посылала меня по матери.

– Поняла. А что за Терем такой? Что за Матёрые?

– Так, Матёрых-то ты уже видела. Это те вековушки что приволокли тебя сюда волоком, – отвечала Апити и судя по интонации голоса, похоже, уже решив покемарить обед переваривая, – а Терем – это Терем. [20] Дом Отца-Неба, Вала Великого. Здесь все «особые» проходят испытания да обучение. Место силы это, силы невиданной.

– Так мы что в Тереме Вала Вседержителя? [21] – поинтересовалась Райс озадаченно, усаживаясь спиной к той стеночки, откуда слышался голос Апити.

– Ну, не совсем прямо в нём, но тут рядышком. Коли до окна дотянешься, узреть сможешь его во всём величии.

Райс опять на окно взглянула с вожделением да принялась прикидывать, как туда забраться вскарабкаться. Апити тем временем молчала-помалкивала и рыжая, испугавшись, что та уснёт и ничего не расскажет более, спросила первое что в голову пришло-стукнуло:

– А чего нам ждать опосля этой ямы вонючей?

– А с чего ты решила, что у нас с тобой круги будут общие?

– Но ты-то свои знаешь, наверное.

– Да то же не очень. Все, кого пытала, помалкивают, – призналась откровенно «всезнайка» горестно, – знаю, ждёт меня река дальше вроде как, но тебя это вряд ли касается. Это уж чисто наше испытание ведьменное.

Райс почесала ногу да руку запачкала, вновь хватая пучок травы скошенной, да принимаясь оттирать дерьмо от пальчиков про себя ругаясь матерно, но вслух задавая вопрос по-обычному стараясь быть как можно спокойнее:

– Слышь подруга по несчастному сидению, а пояс этот снять с себя возможно хоть на отдыхе?

– Нет, – ответили из-за стены голосом насмешливым, – верёвку тоже грызть не советую. Без зубов останешься. Наговор наложен и на то и другое. Колдовство крепкое. Да и вообще ты не о том думаешь. Ты собираешься проходить свой круг второй иль решила червей пожалеть да им себя скормить в качестве подношения?

– Какой второй? – встрепенулась ярица и тут же поняла, что она дура полная, ведь первый круг она прошла ещё в бане запечатанной, и тут же поправилась, – да собираюсь, собираюсь. Куда мне деться теперь?

– А раз «собираюсь», то реши с чем ты борешься. Вместо того чтоб с собой драться, со своей ограниченностью ты воюешь с мерзостью что вокруг тебя. Ты дура Райс хоть и царская. Ты мерзость-то прими как родное да желанное. Пусти в себя. Да отрави ею червя брезгливого к едреней матери. По-другому у тебя не получится. А ты стараешься от говна отделаться да этого червя обезопасить всеми силами. Эдак долго будешь тут плавать, страдать да маяться.

Райс задумалась, и показалось ей будто поняла она смысл сказанного и то, что соседка уж больно умная. Прям не девка, а вековуха какая-то.

– Слышь подруга, а ты откуда взялась такая умная? Откуда про всё знаешь, ведаешь?

– Я ещё многого чего не знаю, да и не такая я умная как хотелось бы. А вообще наставницы были хорошие.

– Так меня тоже учили не бездари. И наставницы, говорили, лучшие. А толку-то?

– Райс, – вдруг весело позвала Апити, – а тебя как царскую дщерь пороли по твоей высокородной заднице?