Орден геноцида
Шрифт:
— Может, мы отсюда уже уйдём? — прошептала Хильда.
— Это ты говоришь? — хмыкнул я, не сводя взгляда с бронехода.
— Вот-вот. Даже я понимаю, что надо валить.
— Я не понимаю, что эти уроды задумали. А мне не нравится, когда я чего-то не понимаю.
— Ну, вообще у нас ноль магии и три револьвера, против бронехода и десятка бойцов с автоматами и пулемётом, — заметила Мина. — Так себе расклад.
— Я не говорю о том, чтобы воевать — просто хочу понять…
Неправильность происходящего и правда раздражала.
Угонять бронеход и нападать на усадьбу бургомистра? В то время, как вокруг должно быть полным-полно дружинников после вчерашней-то заварухи? И ради чего? Да и как им вообще удалось сначала свалить на этой бронечерепахе от места крушения поезда, а затем выйти к окраинам города?!
Шестёрка автоматчиков вернулась.
Да не одна, а конвоируя с собой десятка полтора гостей с приёма.
Ну ё-моё… Приехали.
Снова громыхнули пушки, ударив по усадьбе, а затем грохот двигателя бронехода чуть подутих, и террорист с пулемётом проорал во всё горло:
— Эй, барон! Я знаю, что ты здесь и никуда не убежал! Потому что ты не можешь сбежать!
Сколько тут расстояние? Полтора десятка саженей? Могу попасть из револьвера в этого крикуна — делов-то. Но дальше-то что? Останутся автоматчики; останется, мать его, бронеход. А заложники…
Эй, а кто ещё совсем недавно думал о том, что просто постоял бы в стороне, пока весь этот змеиный клубок будет дохнуть?
Но одно дело — думать, а совсем другое — и правда так сделать. В большинстве это не хорошие и не плохие люди — просто люди, всего лишь люди. Ненавидеть и презирать их только за это? Нет, так неправильно.
— Ты знаешь зачем мы здесь, барон! — продолжал уравнитель. — Отдай нам нимфу, и мы уйдём! Либо я досчитаю до десяти… А затем начну убивать этих добропорядочных горожан! Выбирай, барон, время пошло! Раз!..
Я в темпе вытащил из внутреннего кармана коробок спичек и портсигар. Распахнул его — пять папирос, начинённых порохом. Точнее, мне хочется думать, что в них тоже порох, как и в той, что я поджёг…
— Поджигайте, тут порох, — быстро произнёс я, раздавая по папиросе сёстрам. — «Зац» на скорость, я кидаю вспышку, а затем бежим к бронеходу. Поняли?
Две гильзы мне, по одной кузинам, одна про запас.
Хильда и Вилли меня поняли и вопросов задавать не стали. Как и на любой охоте — если кто-то командует, то его надо слушаться. Вопросы задавать можно. Но уже после того как сделаешь.
Почему папиросы? Потому что зарядиться от дожигателей — не вариант, нас мигом найдут по выстрелам и, скорее всего, пальнут из пушки…
Папиросы полыхнули в руке от зажжённой спички, и тотчас же по телу растеклась приятная теплота.
Схемы усиления тела и мощного ослепляющего светляка всплыли мгновенно.
— Восемь!.. Девять!..
Бросок магического огонька за угол дома.
Вспышка! И ослепительный белый свет заливает всё вокруг.
Рывок вперёд, расталкивая ставший внезапно плотным воздух. И на полтора десятка саженей вперёд, пока работающая «шарманка» не вымыла только-только раздобытые крохи магии.
Где нас не достанут пушки и пулемёты бронехода? Вблизи!
Один из автоматчиков что-то заметил краем глаза и начал поворачиваться к нам, вскидывая оружие…
На бегу всадил в него пулю. Тело автоматчика ещё падало на землю, когда я прыгнул вперёд на последних остатках работающих чар усиления. Оттолкнулся ногой от трупа и вскочил прямо на бронеход.
Выстрел!
Говорливый здоровяк выпускает из рук пулемёт и проваливается в люк с простреленной головой.
Хильда и Вилли тоже добегают и скрываются за бронеходом, открывая огонь. Ещё двое автоматчиков валятся на землю, даже не успевая ничего сообразить.
Беру на прицел ещё одного террориста, намечая взглядом следующую цель… Кончается действие усиливающих чар, и время обретает свой привычный ход.
Выстрел валит с ног одного врага. Удар ребром ладони левой руки по курку, перезарядка, ещё выстрел, и ещё один террорист падает с пулей в голове.
Оставшийся в живых уравнитель откатывается в сторону и открывает огонь по мне из автомата.
Успеваю вовремя залечь за открытым люком, о крышку которого с противным лязгом рикошетят пистолетные пули.
Судя по паническим воплям, набранные заложники решили сделать самое разумное, что только можно было сделать в их случае. А именно — дать дёра со всех ног.
Взревел мотор бронехода, и машина сдвинулась назад. Сёстры забрались на корпус, а вот мне прилетело облаком вонючих выхлопных газов, которые принесло от кормы. Я на мгновение потерял ориентацию, отвернулся… И как раз успел заметить, что дверца левого спонсона открывается, и из бронехода вылезает враг.
Выстрел!
Проклятье, промахнулся! Но террорист хотя бы залезает обратно внутрь.
Движение где-то снизу — внутри бронехода. Чьи-то руки тянутся к краю… Два выстрела наугад внутрь, проскакиваю сбоку и толкаю плечом тяжёлую металлическую плиту.
Над головой прошла автоматная очередь, но я успел перекатиться и укрыться за командирской рубкой. Высунулся сбоку и двумя выстрелами снял последнего оставшегося вне бронехода автоматчика.
Всё, патронов больше нет.
Сунул «ле ма» обратно в кобуру, бросил взгляд на валяющийся неподалёку «льюис».
Бронеход закрутился на месте, пытаясь сбросить нас с корпуса, но для этого он был слишком медлителен и недостаточно резок. Сидящие в рубке террористы попытались было достать меня из револьверов, но я быстро нашёл мёртвую зону, которую не получалось простреливать из амбразур.
На крышу забрались сёстры, вскарабкавшись с кормы бронехода.
— Пулемёт! — указал я. — И дай револьвер!
Хильда без лишних слов кинула мне свой «драгун», подхватила «льюис», зажала приклад подмышкой и опустилась на одно колено.