Орден республики
Шрифт:
– Поскорее там поворачивайся!
Минут через пять лавочник проворно скатился по ступенькам обратно и напрямик побежал к другому дому, возле которого накануне останавливались ребята. За ним последовали и все казаки.
На этот раз лавочник не стал ни подниматься на крыльцо, ни барабанить в окно. Он прямо направился к воротам и смело распахнул их. Во дворе двое мужчин и женщина навьючивали поклажей двух ишаков. Лавочник, словно за ним гнались волки, пулей влетел во двор и с криком: «Мой! Мой, господин офицер!» – подбежал к ишаку, который уже был нагружен.
– Кто твой? С ума спятил, Тигран? – оттолкнул его старик с большим носом.
– Ишак мой! Вот кто! – не переставая орал лавочник. – Это ты совсем свихнулся от жадности. Хватаешь все: и свое и чужое!
– Я хватаю? – опешил старик. – Нет, он совсем повредился в уме. Вся деревня видела, как я выменял его на козу, на хлеб, на сыр! И не мешай мне, проклятый торгаш!
Во двор выбежало еще несколько человек. Но лавочника это не испугало.
– Я тебе покажу, кто проклятый! – полез он с кулаками на старика.
Но и старик не думал отступать.
– Гоните его со двора! – приказал старик своей челяди и вместе со всеми бросился на лавочника. И наверное, здорово бы его отколотил. Но в это время во двор въехал есаул. За ним казаки. И один из них сразу же бесцеремонно схватил старика за шиворот.
– Охолонь, дядя, – назидательно сказал он, приподнял старика над землей и потряс.
От лавочника тотчас все отступились. А тот обнял ишака, как родного сына, и, захлебываясь от радости, повторял есаулу:
– Мой это, господин офицер. Правду я вам говорил. Мой!
– Ну твой, тогда забирай его, – разрешил есаул.
Лавочник поспешно стал скидывать с ишака поклажу. Но тут на защиту своего добра снова выступил старик с большим носом.
– Я купил его, господин офицер. Все люди могут это подтвердить! – закричал он.
– Рассказывай, у кого ты его купил, – потребовал есаул.
– У ребятишек, господин офицер. Мальчик и девочка. Лет по двенадцати. Такие хорошие, – заключил старик. – Говорили…
– Они это, ваше благородие. Как есть они! – не дал ему досказать Чибисов.
– Что они говорили? – перебил его есаул.
– Говорили, ишак дедушкин. А дедушка, тоже очень почтенный человек, заболел. А за ишака я очень дорого заплатил, – рассказывал старик. – Дал самую дойную козу. Хлеба дал. Сыру дал. И еще денег дал.
– И поди, еще дорогу показал, по которой бежать лучше? – добавил молодой казак.
– Не показывал, господин офицер. Клянусь прахом моих предков! – запричитал старик.
– Ты хорошо их запомнил?
– Как сейчас вижу, господин офицер. Мальчик такой чуть повыше, совсем черненький. Девочка такая чуть пониже, совсем беленькая…
– Вот и прекрасно, – подвел итог разговору Попов. И уже совершенно другим тоном, не терпящим никаких возражений, приказал: – Поедешь с нами. Поможешь нам их найти.
Старик замахал руками, закрутил головой:
– Где я их буду искать?! Что вы, господин офицер, куда мне ехать?
К Попову бросились все домочадцы старика. Двор огласился воплями:
– Помилуйте, господин офицер!
– На лошадь его! – рявкнул есаул.
Старика подхватили под руки и затащили на коня, на котором до этого ехал лавочник. Быстро прикрутили к седлу, сунули в руки поводья.
– А этих в дом! – снова скомандовал Попов. – Да так, чтобы рта не раскрывали!
Казаки и эту команду выполнили немедленно. В воздухе замелькали плетки. На родичей старика градом посыпались удары.
– Поехали! Не найдешь этих лазутчиков – поставлю к стенке как их пособника! – пригрозил Попов и, пришпорив коня, выехал со двора.
Казаки вместе со стариком проскакали вслед за ним по всей деревне и выехали за околицу. У тропы, ведущей в горы, все остановились. Чибисов, как и на предыдущей развилке, соскочил с коня, пытаясь разобраться в следах.
– Ну, что там? – нетерпеливо окликнул его есаул.
– Не разберу, ваше благородие! Вроде не сворачивали, – не очень уверенно ответил Чибисов.
На помощь Чибисову подошли еще двое казаков. Петруха поднялся по тропе, другой казак разбирал следы на дороге. Тропа была каменистой. На ней не оставалось никаких отпечатков. И Петруха скоро вернулся, похлестывая себя по голенищу веревкой.
– Проскочить бы туда вёрсты на полторы, может, следы и будут, – высказал он свои соображения.
Есаул задумался.
– Куда ведет эта тропа? – спросил он старика.
– К реке, господин офицер. Прямо к воде, и там кончается, – объяснил старик.
– Что за рекой?
– Горы. У нас везде горы, господин офицер, – сказал старик, и вдруг прищуренный глаз его широко раскрылся и стал снова круглым, как у орла. А сам он весь подался в седле вперед, к Петрухе.
– Ты чего, дед? – изумился Петруха.
– Веревка! Моя веревка! – тянул к Петрухе руки старик. – Покажи ее мне!
Петруха протянул ему веревку, которую нашел в траве у тропы. Старик вертел ее перед носом, внимательно разглядывал. Казаки с любопытством следили за ним.
– Я сам привязывал на нее козу, – сказал наконец старик. – Где ты ее нашел?
– А вон, за камнем, – показал Петруха.
– Значит, они свернули с дороги. Туда надо ехать, господин офицер.
– Поехали! – приказал есаул, и вся кавалькада помчалась по тропе в горы. Теперь старик уже никак не хотел отставать от есаула.