Орден Святого Георгия
Шрифт:
— Я бы так не сказал. — Я пожал плечами. — Он и сам знал не так уж и много. Почти ничего, если вдуматься.
— Только имя светлейшего князя Александра Владимировича Меншикова. Против которого у нас, конечно же, по факту ничего нет, — буркнул Геловани. — Кроме слов вчерашнего гимназиста и покойника… сегодняшнего.
— А этого недостаточно? — едко поинтересовался я. — Раз уж у вас есть полномочия хватать людей и тащить их силком.
— Тебя — да. — Геловани даже бровью не повел. — С князем, как ты понимаешь, все куда сложнее. Однако я непременно нанесу его светлости
— Чтобы что? — Я на всякий случай даже чуть понизил голос. — Получить еще один высушенный труп?.. Не думаю, что вам стоит приближаться к Меншикову. Во всяком случае, в ближайшее время. Наш колдун умеет заметать следы — и явно не слишком-то стесняет себя в средствах.
— Может… да, пожалуй, ты прав. — Геловани на мгновение задумался. — Если попробуем прижать князя — вся шайка тут же заляжет на дно.
— Наверняка за домом следят прямо сейчас. — Я скосился в сторону окна. — Не ваши люди, не полиция, а… они. Нравится нам это или нет, ваше сиятельство — придется работать осторожно. И для начала сделать вид, что мы вообще ничего не знаем. Впрочем, не уверен, что даже это поможет.
— И почему же? — кисло отозвался Геловани.
— К нашему несчастью, покойный Петр Андреевич оказался человеком не самого выдающегося ума, — вздохнул я. — И совсем уж небольшой отваги. И когда я припер его к стенке, бедняга не только раскололся, но и, похоже, сразу же во всем признался своим покровителям. А те, разумеется, не стали медлить с наказанием.
— И, что куда прискорбнее, теперь знают, что мы под них копаем. — Геловани отхлебнул кофе из чашки. — И что прикажешь докладывать начальству?
— Пока ничего. И все же возьму на себя смелость напомнить, что ваше сиятельство — сыскарь. Один из лучших в своем деле, если не самый лучший в столице. — Я попытался хоть как-то подсластить пилюлю. — И вам ли не знать, что есть немало способов работать даже без… скажем так, личной встречи с Меншиковым.
— Гимназист собирается меня учить? — фыркнул Геловани. — А впрочем, попробуй, я даже послушаю.
— Как пожелаете, Виктор Давидович. — Я чуть склонил голову, изображая смирение. — Для начала поищите то, что связывает наших двух князей: мертвого и пока что живого. Подойдет любое — документы, общие дела, знакомые, встречи… Да вообще что угодно! А заодно приставьте к Меншикову шпиков. Только не этих ваших медведей, — Я кивнул в сторону двери, — а тех, кто по-настоящему умеет работать. Но для начала — вызовите городовых и велите, наконец, забрать тело из гостиной. Вряд ли ее сиятельству Катерине Петровне приятно подобное соседство.
Геловани снова придавил меня холодным и тяжелым, как глыба льда, взглядом, но от споров все-таки воздержался. Вряд ли мои советы стали для него откровением, однако и полезные мысли там определенно имелись — так что тратить время на болтовню, в общем, было уже незачем. И уж если за домом и правда следили откуда-нибудь с чердака напротив — можно дополнить сегодняшний бардак еще и небольшим спектаклем для врагов.
— И пусть городовые меня арестуют, — ухмыльнулся я. — Отпустите через час или два — а чужие сыщики пусть
— Арестовать? С превеликим удовольствием. — Геловани хищно и радостно оскалился. — Если пожелаешь — хоть прямо сейчас. В кандалах, как положено. Можно для пущей убедительности даже отправить тебя на каторгу. Года этак на четыре…
— Каторга подождет, ваше сиятельство. — Я отодвинул стул и поднялся. — У меня пока еще есть дела здесь — как раз до приезда городовых.
— Дела? — Геловани приподнял бровь. — Это, интересно, какие же? Собираешься колдовать над… над трупом?
— Останусь утешить Катерину Петровну, — отозвался. — Бедняжка только что потеряла отца. Конечно, я не могу в полной мере считать себя другом семьи, но раз уж…
— А-а-а. Ну, конечно. Утешай.
Геловани смог спрятать улыбку, но вид при этом имел самый что ни на есть развеселый — чуть ли не до неприличия. Похоже, его сиятельство, как и Дельвиг, уже успел сделать определенные выводы.
Абсолютно безосновательные и преждевременные — однако, как ни странно, отчасти верные.
— Доброго дня… Доброго.
Я поднялся, чтобы проводить Геловани к выходу, но он прекрасно справился и сам: промаршивовал наискосок через всю гостиную и скрылся за порогом, не удостоив нас с покойным князем даже взгляда.
— Ты меня не выдал.
Вяземская. Конечно, уже тут как тут — стоило сыскарю выйти за дверь. Я не стал интересоваться, где она все это время пряталась, но не сомневался — ее сиятельство слышала всю нашу беседу. Каждое слово. И заодно успел привести себя в порядок. Вряд ли добралась до косметики — с такой внешностью это было, в общем, как и всегда необязательно. Поправила одежду, накинула на плечи платок, вытерла слезы, умылась и теперь, похоже, готовилась то ли сцепиться со мной, то ли пустить в ход подкрепленный мощью Таланта арсенал женских уловок, то ли…
Вариантов определенно имелось предостаточно.
— Не выдал, — повторила Вяземская, шагнув мне навстречу. — Почему?
— А стоило? — усмехнулся я. — Неужели на сегодня нам мало неприятностей.
— Мне — достаточно. И все же я с замиранием сердца жду, чего вы попросите в качестве награды за свое молчание.
Так вот в чем дело. Очередная сделка, интриги… Впрочем, я даже не удивился: Вяземская выросла среди тех, кто редко заводит друзей. Для аристократов по-настоящему близкими могут быть только члены семьи, а все прочие деляться на слуг и союзников. И хорошо, если она видела во мне равного, а не того, с кем следует просто расплатиться.
Деньгами, какой-нибудь взаимной помощью… Собственным телом, в конце концов — вряд ли после недавних событий ее сиятельство стала бы привередничать в выборе методов.
В самом деле — чего я там не видел?..
На мгновение мне даже стало жалко Вяземскую — так сильно она напоминала перепуганного, грустного и ощетиневшегося ежа. Осталась без отца… и наедине с неприятностями, которыми было не с кем поделиться. И уж точно не от хорошей жизни звонила мне — но теперь, когда я явился на ее зов — снова ждала подвоха. Угроз, шантажа, требований.