Орёл и Дракон
Шрифт:
Он успел – едва успел – оттолкнуть бесстрашно выступившего навстречу чудищу Кирвада. Смешной порою сильван отнюдь не был трусом.
О чешуйчатую морду змея уже сломалась не одна стрела, но созданная из пепла тварь всё ползла и словно бы росла; тело, толщиной изначально в полный обхват взрослого, сделалось как крепостная башня; кольца вздымались, словно самые высокие деревья.
В жёлтых глазах, уставившихся на Познавшего Тьму, виднелись края каких-то зубчатых колёс, словно и сам этот змей был наполовину механическим
– Твои создатели ошибаются, – негромко сказал Хедин, глядя прямо в блестящие буркала. – Им меня не остановить. И такие, как ты, – просто краткая задержка. Но если они, несмотря ни на что, могут меня слышать… лучше бы вам прекратить начатое. Это последний добрый совет, что я могу вам дать.
Змей выслушал всё, чуть склонив голову набок, точно и в самом деле стараясь понять обращённую речь.
А потом изгибы серого тела стремительно распрямились, тварь ринулась в атаку, но не на самого Хедина, а левее, стараясь дотянуться до смертных его соратников.
Ураган стрел, камни, копья, даже какая-то утварь – войско встретило врага всем, что было под рукой, за исключением магии.
Змей только встряхнул мощной главой – разве же его остановит обычная сталь?
Меч из Пламени Неуничтожимого сверкнул, оставляя за собой огненную дорожку; в шею чудовища ударила сорвавшаяся с лезвия клубящаяся алая волна. Серая броня почернела, треснула, разлетаясь облаком оплавленных осколков; удар Познавшего Тьму должен был снести твари башку, но вместо этого лишь рассёк чешую; обнажились жгуты мышц, а среди них – зубчатые колёса и рычаги, сращённые с живой плотью.
Кор Двейн, или как там было его истинное имя, не считал зазорным повторяться.
– Ашшш… – вырвалось вдруг из раскрывшейся пасти. – Вашшш боххх бесссилен!.. Смотрите вссссе!.. Он – бессилен!..
Чьё-то копьё ударило змея между глаз, отскочило в сторону – бесполезно. А Хедина словно окатило вдруг ледяной обессиливающей волной.
– Вашшша магия на меня не дейссствует! – Змей свивал чудовищные кольца; рана на шее не кровоточила. – Ни вашшша, ни вашшшего бохха!
Понятно. Создатели капкана предусмотрели и то, что Познавший Тьму обратится к вере в него, и сейчас пытались её поколебать.
Что ж, похоже, дело решит не только владение тонкими чарами.
Хедин, Новый Бог Упорядоченного, встал перед змеем, пламенный меч смотрит прямо в жёлтые глаза.
– Твои хозяева слабы и ничтожны, – голос его гремел, плащ развевался, вскинутый клинок яростно сиял. – Они прячутся за твоей спиной, несчастное создание, боясь схватки лицом к лицу. За все твои муки они отплатили тебе последней, конечной гибелью. Кто ты? Назови себя, чтобы я знал, кого навечно развоплощу в нашем мире!..
И вновь змей не принял вызова, вновь попытался проскользнуть мимо Познавшего Тьму; удар Хедина, нацеленный в шею, приняло на себя одно из колец, – и змей отделался лишь рассечённой чешуёй.
Сильваны
Он вновь преградил змею дорогу. Ярость поднималась внутри, разламывая нарастающий лёд.
– Тебе не уйти! – Огненный меч всё так же смотрел в жёлтые глаза страшилища.
– Никто не уйдёт, – неожиданно ясно и чисто ответил змей. – И ты тоже.
Его кольца разворачивались, существо бросилось мимо Хедина так стремительно, что глаз не мог различить его движения; однако пламенный меч вновь встретил змея на полпути, и на сей раз броня подалась сильнее.
Пламя Неуничтожимое рассекло чешую, металл и плоть, почти отделив голову от чудовищного туловища.
Исполинская туша, однако, не забилась в агонии, она начала деловито разворачиваться, одновременно удлиняясь. А змей продолжал вещать, и голос его слышало всё войско:
– Ваш бог бессилен. Он не может даже убить меня. Он обманул вас и завлёк на гибель – здесь, на задворках миров. Он…
Меч Хедина вновь взлетел, удар рассёк голову надвое, однако слова змея, неожиданно чистые и правильные, длились и длились:
– Он не бог! Он жалкий обманщик! И то, что я до сих пор говорю, – доказывает это! Он даже не может убить меня!
Ярость клокотала у Хедина в груди, однако лёд нарастал сильнее. Новый Бог задыхался, пот заливал глаза, кисть с трудом поворачивалась, удерживая меч. Проклятье… и об этом они подумали! И этой силы хотят меня лишить! И этой надежды!.. Лёд расползался, вера угасала, каждый вздох отдавался острой болью в груди.
Что смертные, угрюмо подумал Хедин, перехватывая меч. Они всего лишь смертные, трудно винить их в том, что они так легко поддаются страху, что их так просто сбить с пути. Они же не боги.
Но потому им и нужен их бог.
– Ты не пройдёшь!!! – рыкнул он что было силы. Таким голосом мог бы гордиться сам Ракот.
Меч Изначального Пламени взлетел и рухнул, и на сей раз не промахнулся; голова змея покатилась меж изломанных пластов Междумирья: тёмно-алое лезвие рубило и рубило, исторгая алое пламя, обращая мёртвую уже голову в мешанину костей, мяса и металла.
Слова змея звучали всё глуше, пока не стихли совсем; исполинское тело замерло серой холмистой грядой, протянувшись прямо над пропастями.
И рядом с ним замер, обессиленно рухнув на одно колено, сам Познавший Тьму.
Спутанные волосы мокры от пота, ноет каждая жилка. Словно… словно чем меньше веры в него, тем в нём самом больше человеческого.
Как же вы хитры, Коры Двейны… хитры, изобретательны, находчивы; но при этом и самодовольны, и самоуверенны без меры.
Потому что сейчас он уже знал.