Орёлъ i соколъ
Шрифт:
Потому как Время – оно оживляет не только созидательные, ведущие к счастью, но и деструктивные процессы, уводящие от счастливого момента обладания ею.
Маринкой.
Маринкой…
Ну так и что?
Послать ей еще одну эс-эм-эс? …
Солдатики, наделенные способностью выбирать и приобретать новые свойства, заметив избирательные симпатии программиста стали массово переходить в веру…
И стало некого посылать на бруствер под пули – штурмовать амбразуры.
Олег понял, что это не совсем то.
Бог
Бог спасает их в их новой жизни после смерти…
Программу пришлось здоровски усложнить.
Солдаты получили знание того, что переход в новый – послесмертный уровень жизни, при условии, если ты верующий и молился перед боем -то этот переход дает новое и очень высокое качество новой жизни в ином уровне.
Солдаты, получив такое знание, дружно ринулись искать скорой смерти в нижнем уровне.
Нет!
Но это уже было.
Было в земном реальном мире.
Целые секты добровольно уходили из жизни совершая массовые самоубийства…
Это не то…
Не то…
И Маринка снова не ответила.
Поехать – поглядеть на ее окна?
Разговаривать с ним она не желает.
И заслышав в трубке его голос, бросает ее.
Но ведь и телефона не отключает.
Ведь можно заблокировать его номер мобильника, запретив его эс-эм-эскам!
Но не делает этого.
Или не умеет?
Хотя, вряд ли не умеет. Она такая умная! Продвинутая, современная!
Время!
Что мы знаем о нем?
Если смысл счастья – получить и обладать, то закономерно либо остановить время на процессе обладания, либо зациклить машину, бесконечно повторяя событие…
Так?
Ведь супружество – это жалкая попытка зациклить машину.
Компри?
И как следствие – философски спортивный подход к проблеме.
Рекорд был?
Ты получил ее?
Значит – был счастлив…
А супруг, который пытается пустить первый счастливый миг в тираж предвыборного еженедельника – вступает на круг того самого конвейера, что движется задом наперед.
И имеет в перспективе постоянную неумолимо надвигающуюся пустоту.
Так где же правда? …
Ввел в игру возможность второго управленца-программиста.
Тот – второй, питал симпатии к неверующим. Тот-второй давал солдатикам водку и полевые походные бордели. И за отсрочку смерти, за дополнительное посещение кабака и проститутки, отбирал у солдатиков некую их функциональную способность…
Способность встать в клан верующих и молящихся.
Олегу приходилось играть за обоих программистов…
То?
То самое? ….
У Сталина собрались самые верные.
Теперь именно Олег определял их список.
Молотов, Ворошилов, Микоян… С ними молодые и перспективные – Громыко, Косыгин, Андропов…
– А почему вы не включили в список товарища Хрущева? – удивленно спросил Сталин.
– Отдайте его Пилату, – ответил Олег словами царя Ирода.
Он знал, что Сталин хорошо знал Евангелие.
Царь Ирод по закону того Израиля не мог осудить к смерти.
И Берия из полумрака прихожей осторожно сверкал своим пенсне.
– Так сколько стоил тот твой английский костюм? – спросил Сталин с ухмылкой глядя на народный грузинский наряд Берии, по всей видимости, поспешно изъятый нукерами Лаврентия из запасников этнографического музея. ….
3.
У них с Берией сразу наладились верные отношения.
Третьему лицу в государстве Олег сходу внушил две главные мысли, на которых и строились их дальнейшие отношения:
Во-первых, Олег его не боялся.
Руки коротки у Лаврентия лишить жизни или свободы нематериальное и иррациональное явление, каким являлся в их мире он – Олег Снегирев, Маршал Советского Союза, член Политбюро, нарком вооружений, нарком культуры и образования и прочая, прочая, прочая…
И во-вторых, Олег высоко ценил достоинства и заслуги Лаврентия Павловича перед историей…
– Эх, ты! Тоже мне, цветок душистый прерии – Лаврентий Палыч Берия! – Олег шутливо ткал главного полицейского страны кулаком в бок, а потом, покровительственно похлопывая его по плечу, приговаривал напутственно, – а ты все ж – таки полезный шкет, Лавруша! Сгодишься нам еще на атомную бомбу!
И вообще они с Лаврентием даже как то сблизились, если и не став друзьями, то приятелями – наверняка.
А началось с разговора о женщинах.
После того, как узкому кругу Олег показал несколько обзорных фильмов о возможных вариантах будущего, где Сталин и полтора десятка приближенных увидали и кадры из Ди Дойче Вохеншау о лете сорок первого, кадры Парада Победы на Красной площади, и бомбардировки Хиросимы, и Нюрнбергский процесс, и испытания на Семипалатинском полигоне, и выступление Хрущева на двадцатом съезде, и встречу Гагарина на Внуковском аэродроме… после того, как Олег однозначно дал всем понять, что знает все секреты про всех и про каждого, у них с Берией установились самые доверительные отношения.
– К девочкам поедем? – спросил Олег после третьей рюмки коньяку, когда Сталин с товарищами отправились смотреть Иронию судьбы или с легким паром – Иосиф Виссарионович попросил Олега показать комедию из счастливого коммунистического будущего…
– К девочкам поедем?
– Вах, о чем грустишь, дорогой, какие проблемы! – с игривой улыбчивостью защелкал пальцами Лаврентий Павлович, – сейчас в Большой театр с тобой поедем, там сегодня Жизель дают, там Мурадова и Собольская сегодня танцуют, вах, персики, а не девочки!