Орёл расправил крылья
Шрифт:
– Боится, лизоблюд, - сказал Вебер, подливая себе вина. – По физиономии видно, что он еврей. Небось на коленях вымаливал разрешение на то, чтобы остаться здесь. Или подделал свидетельство о рождении.
– Откуда ты знаешь? – поднял брови Антон.
– У тебя слабо развит нюх на такие вещи, - ответил Отто. – В Германии нельзя легкомысленно относиться к чистоте расы. Перед тем, как прийти сюда, я просмотрел буклеты о заведениях Нюрнберга. Хозяин обладает явно выраженной еврейской фамилией Цукер, переделанной от Цукерман. Впрочем, ещё научишься распознавать людей. Не смог же определить, что я твой
Антон выронил бокал и тот с дребезгом разбился.
Подлетел Цукер, который уже успел откуда-то выхватить метёлку с совком. Молниеносно убрал осколки и щёлкнул пальцами, подзывая официанта с новым бокалом.
– Алая Заря накрыла небо, - проговорил Вебер.
– И звёзды искрились во тьме… - договорил кодовые слова отзыва Антон. – Постой, но как? Мог уже давно рассказать! Чего ждал?
– Хотелось узнать тебя поближе, - ответил Отто, откусывая кусок селёдки. – В конце концов, я рискую своей шкурой, а коммунистам до сих пор не доверяю. Кто мог знать, какого разведчика пришлют. Что ж, ты неплохой парень, обладаешь умом и харизмой. Но опыта у тебя как у козла молока.
– Я считал, что связной перекупленный немец, - оглядываясь по сторонам сказал Звягин. – Слушай, а здесь безопасно обсуждать наши дела?
– Во-первых, я не продаюсь, - усмехнулся Отто, продолжая поглощать обед как ни в чём не бывало. – Во-вторых, тут стоит такой гул, что я и тебя слышу с трудом. Перестань шептать, у нас не свидание, а я не немка, готовая отдаться за пару дурацких комплиментов.
– Просто не пойму, зачем тебе работать на нас, раз ты не коммунист и не попросил денег. Это ведь предательство!
Кулаки Вебера сжались с такой силой, что казалось вилка погнётся. Глаза сверкнули, а левая рука указала на значок свастики на собственной груди.
– Я спасаю свою страну, - сказал он, впервые голос у него дрогнул. – Мой отец работал в министерстве ещё во времена императора Вильгельма. Он был блестящий дипломат, мечтал о том, что простые немцы смогут жить в мире и благополучии, не задумываясь о внешних и внутренних угрозах. Но великая война расстроила планы, он тщетно добивался мирных переговоров, чтобы остановить это безумие. В итоге миллионы погибших, страна в кризисе и глубокой заднице. А вместо императора мы имеем очередного фанатика, готового окунуть нас в пучину новой мясорубки. Нацисты – гниль, что поразила немецкое общество. И я не остановлюсь ни перед чем, пока этих ублюдков не скинут с пьедестала.
Антон с минуту собирался с мыслями, пытаясь переварить сказанное Вебером. Он пришёл к выводу, что Отто далеко не так глуп и самонадеян, как хотел показаться с первой встречи. Этот парень печётся о своём народе, пытаясь предотвратить катастрофу. А значит, на него можно положиться.
– Как ты узнал, что я буду ехать в том поезде? И как вообще понял, что я – это я? – засыпал вопросами Звягин.
– Дело случая, - пожал плечами Вебер. – Мы должны были оказаться в столице одновременно, встретиться в условленном месте. Но так сложилось, что наши пути пересеклись намного раньше. Это я придумал тебе имя и легенду. Так что, когда ты представился в вагоне, я словно столкнулся с призраком, сошедшим из моей фантазии.
– А я-то думал всё дело в удаче! Так легко подвернулся глупый дипломат, что устроил меня
– О, да! Глупости во мне хватает! Иначе, я бы сразу распознал в тебе стоящего мужика! Впрочем, ладно, забудем. Так как твоё настоящее имя?
Спустя несколько минут они погрузились в приятную беседу, рассказывая друг другу подробности своей жизни.
– Ты уверен, что Рихтер работает на секретную организацию? – спросил Антон, когда они доели десерт. – Не хотелось бы зря угробить время…
– Поверь мне, этот сукин сын занимается чем-то необычным, - кивнул Отто. – Он подчиняется самому Гиммлеру, кое-какие слухи указывают на то, что Рихтер входит в «Аненербе». Там целый научный институт, и, если где-то и изобретают новые проекты оружия, так это там. К сожалению, всё настолько засекречено, что у меня лишь крупицы информации. Хочешь узнать больше – поступи к нему на службу. Тебе удалось заслужить его симпатию, осталось добиться доверия.
– Каков он вообще? Показался мне твёрдым орешком с фанатичным блеском в глазах…
– Ты прав, Рихтер холодный, бескомпромиссный человек. У него есть свои принципы, которым он следует, даже, если это нарушает нормы морали и закона. Истинный ариец, не удивительно, что пользуется такой благосклонностью Гиммлера.
Антон вздрогнул, представив себе, как день за днём вынужден работать с таким чудовищем, выполнять его приказы. Но выбора нет, либо так, либо ехать на Родину с позором.
Вечером они с Вебером отправились на арену Луитпольд. Зрелище потрясло Звягина: тысячи людей маршировали по площади с факелами и флажками. Одни занимали места на трибунах, поднимая руку в нацистском приветствии, а другие образовывали светящуюся эмблему свастики на самой арене. Гомон стоял невообразимый, казалось, они пришли не на собрание партийцев, а забрались в клетку с обезьянами.
Полторы сотни зенитных прожекторов выпускали светящиеся столпы многометровой высоты, образовавшие своего рода стены. Именно поэтому это место и назвали «Храмом Света». Безумное чествование Рейха обещало затянуться на целую неделю.
В этот момент до Антона дошла простая мысль, от которой он отмахивался, словно от навязчивой мухи. Если эти люди начнут войну, то потопят Европу в крови, и ничто их не остановит!
Глава семнадцатая
За окном раскинула длани морозная зима. Снежинки, подобно блестящему пуху кружились в солнечном свете, падая на лесистую местность. Альпы утопали в снегу. По дороге, ветвившейся между деревьями, ехал автомобиль, напоминавший чёрного жука.
Рихтер ожидал гостей, но в то же время желал, чтобы его не отвлекали от важных дел. Только доложили, что у исследователей внеземного аппарата появились свежие новости. А учитывая, как долго учёные головастики бились над разгадкой корабля, любая мелочь казалась чуть ли не божественным чудом.
Но и звонок Гиммлера внушал беспокойство. Абвер не стал бы так просто посылать своих агентов, что-то случилось. Какая-то пакость. И вряд ли его ждёт сегодня праздничное настроение.
Возникали пагубные мысли, от которых тошнило, хотелось присесть и сжать виски руками. Если произошла утечка информации из института… это катастрофа.