Орелинская сага. Книга вторая
Шрифт:
– Лучше пойди, поговори с ним. У брата большие подозрения на твой счет. Видел бы ты, что с ним сделалось, когда на тебе обнаружился Пояс Силы. С тех пор все время твердит нам, что к тебе необходимо будет присмотреться и, что этот Пояс нельзя надеть безнаказанно. Одинг пытался возражать, но разве Табхаира переспоришь! Они совершенно разругались из-за этого и окончательно перепугали людей, а я, хоть и пытался, ничего не смог сделать.
Нафин пожал плечами.
– Чушь какая-то! Я никаких перемен в себе не ощущаю. Вот только проспал дольше, чем когда-либо, а в остальном все, как обычно.
– И все же лучше будет, если ты с ним об этом поговоришь.
Юноша тяжело вздохнул и неохотно побрел к Табхаиру.
Старец
– Нет, Табхаир, я так больше не могу! – в сердцах воскликнул юноша. – Что случилось?! Ты смотришь на меня, как жена Вигвина в Тангоре смотрела на собаку, которую смертельно боялась. Я что, окривел, оброс шерстью, или у меня выросли клыки, как у Фрегунда?! Ну, одел я Пояс Силы, и что с того? Ничего же не случилось! Вы все выбежали наружу, а я всего лишь хотел вытащить наши вещи. Пояс сам выпал мне в руки! Я даже подумать ни о чем не успел – просто нацепил его и выкинул наш узел…
– Странно, что он не улетел обратно в Шурупак, а то, что ни о чем не думал, как раз обычное дело! – прошипел сквозь зубы Табхаир. – Ты хоть немного представляешь себе всю мощь этой реликвии?! Полагаю, что нет, иначе ты бы к ней и пальцем не прикоснулся! Так вот я тебе расскажу! Древний абхаинский военачальник, как и ты нацепивший Пояс в минуту опасности, тоже не оброс шерстью. Просто, разгромив врагов, он развернул войско на мирную соседнюю страну, бессмысленно круша и сжигая все на своем пути. Тогдашней валиде пришлось посылать целый отряд своих телохранителей, которым с большим трудом удалось связать «победителя» и снять с него Пояс. И тогда крепкий сорокалетний мужчина в считанные дни состарился и высох, как гнилой плод! Говорят, что, умирая, он буквально рассыпался в прах. Другим. Надевшим Пояс Силы, оказался обычный воришка, каким-то чудом забравшийся в сокровищницу валид. О-о, он вдоволь насобирал и золотых монет, и украшений, а потом… Уж и не знаю, как это получилось, но все это золото, словно чешуя, облепило его тело и стало врастать в кожу. Его нашли по жутким крикам. Когда прибежавшая стража принялась снимать Пояс, воришка еще дышал, но был таким тяжелым, словно золото заполнило его и изнутри. Однако, едва Пояс был снят, все монеты и украшения с него осыпались на пол, а израненное ими тело обмякло на руках стражников, подобно тряпичному свертку! Даже подбородок и губы провалились, и единственное, что еще оставалось твердым – это верхняя часть головы. Как будто бы реликвия нарочно оставляла разум напоследок, чтобы казнимый ею человек до последней минуты осознавал, какую ошибку допустил!
– Но я же цел! – отчаянно крикнул Нафин. – Кости мои целы и кожа не повреждена! Но, даже если бы и были какие-то повреждения, то были бы они у меня! Тебе-то чего бояться?!
– А того, – рассердился Табхаир, – что, если б ты меня не перебивал, то услышал бы еще одну историю! Помнишь Скримюра? Так вот его предок, тот самый, что желал оживить дочь, похороненную в кургане Китиона, тоже надевал Пояс, но добился совсем не того, чего желал! То, что роа-радорги напали тогда на Абхию могло быть, конечно, результатом его тайных желаний, но могло быть и простым совпадением. Сам же Правитель Северных земель попросту помешался. Знаешь, где и как он умер? На кургане Китиона, который пытался раскопать своим мечом, считая, что его дочь ожила и не может сама выбраться! Всех же, кто пытался его урезонить, он попросту рубил этим самым мечом, пока его самого не хватил удар, и бедный Правитель не испустил дух на злосчастном кургане. Вот и думай теперь, чего нам бояться! Мало ли какое безумие поразит тебя!
– А что, разве не бывало такого, чтобы Пояс Силы надевали, и ничего не случалось? – угрюмо спросил Нафин.
– Нет, – отрезал Табхаир. – Не было, и быть не может! Таких чистых душ не бывает!
– Откуда тебе
– Увы, – развел руками старец. – И рад бы так думать, но не получается. Факты говорят об ином. Богиня Сохмат наложила на Пояс такое заклятие, которое дает силу только абсолютно чистой, лишенной корысти и злобы душе. И сила эта не физическая, а жизненная. Иначе говоря – бессмертие. При этом физической силы у человека не прибавляется. В противном случае надевший Пояс получает небывалую мощь, исполняются его самые тайные и дерзкие мечты, но лишь на короткое время. А потом Пояс его казнит, и казнит, как ты слышал, очень жестоко!
Табхаир перевел дух.
– А теперь вспомни, Нафин, как сам ты смог в одиночку отшвырнуть все наши вещи, да еще с привязанными бочонками, так далеко от корабля, что мы их еле нашли. А потом, играючи, вытащить из воды совершенно промокших Углета с Хамой и дотащить их до скалы. Мы тоже вытаскивали людей и знаем, насколько это тяжело. Если бы не Одинг я бы и с тобой нипочем не справился. Разве это не доказывает, что Пояс наделил тебя физической силой?
– Ну, наделил…
– Верно! А еще это доказывает, что никакого бессмертия он тебе не дал и обязательно накажет за то, что ты им воспользовался!
– Нет, не накажет, – неожиданно раздалось возле них по-иссорийски.
Это Углет, который до сих пор лишь внимательно слушал Одинга, переводившего ему все, что говорилось, вдруг встал и подошел к Табхаиру.
– Мне кажется тут все дело в том, что Нафин ни о чем не успел подумать. Вернее, он подумал, но цель его была столь ничтожна, что Пояс этот, … не знаю, можно ли так сказать, растерялся что ли. Корыстной такую цель не назовешь, а тайные желания Нафина скорей всего затмил испуг. Потом было крушение, а потом он заботился только о том, чтобы вытащить из воды людей и, в конце концов, потерял сознание. Может быть, если бы Пояс был на нем до сих пор, мы бы сейчас видели перед собой другого Нафина, но Пояс был вовремя снят, потому ничего и не произошло.
– Верно! – воскликнул Нафин, которому после слов Табхаира на мгновение стало нехорошо. – Углет прав! Я действовал неосознанно, и Пояс надел безо всяких задних мыслей! Так что можешь больше не дуться, Табхаир, ничего страшного ни со мной, ни с вами уже не случится!
Старец неопределенно пожал плечами.
– Что ж, может и так. В конце концов и абхаинский военачальник, и тот воришка, про которого я рассказывал, надевали Пояс не скрывая ни своей злобы, ни своей корысти. Но не забывай, что несчастный северянин надел его ради спасения своей дочери, и все равно поплатился за это.
– А еще неизвестно ради чего он его надел на самом деле, – подал голос Одинг. – За дочь нужно было бороться, когда она еще была жива, и не давать Суламе закапывать её в могилу заживо. Может быть, он Пояс надел больше из-за того, что хотел загладить свое малодушие? Вот за это и поплатился.
Табхаир поджал губы и отвернулся.
– Ладно, – буркнул он, спустя некоторое время, – будь по-вашему. Уговорили. Обошлось, так обошлось. – Он протянул Нафину руку. – Не перестаю удивляться твоему везению. Если все у нас завершится благополучно, можешь этим хвалиться без ложной скромности – ты первый, кто смог надеть Пояс Силы без последствий.
– Боюсь, на Сверкающей Вершине не найдется никого, кто это оценит, – вздохнул Нафин, пожимая протянутую руку.
Но тут со стороны дерева, под которым сидели люди, послышался протяжный стон, а затем сдавленный крик. Орели повернулись туда и увидели, что один из спасенных медленно заваливается на бок, а другой, видимо совсем обессилев, никак не может его удержать.
Нафин первым кинулся на помощь.
В падающем человеке он сразу признал капитана их судна, а в другом – его помощника. Капитан был без сознания, и помощник с рыданием склонился над ним.