Ореол

Stepart

– Тут прямо не санаторий у вас, а сборище философов.

Охво пожал плечами:

– Насчёт меня – неудивительно. Когда насмотришься на все те вещи, которые тут происходят, то волей-неволей призадумаешься о чём-то помимо дел насущных. И гости за этим сюда приезжают, как я думаю.

– Ты о чём? – стараясь не выдавать разгорающуюся во мне заинтересованность, небрежно спросил я. Охво улыбнулся:

– Никогда не бывает одинаково. Каждый раз что-то новенькое. Сами увидите. А о том, что я видел, мне говорить не положено.

– Как что-то интересное, так ты сразу про правила вспоминаешь.

Мне очень хотелось узнать, чего же в этих местах такого происходит, что люди сюда едут за большие деньги, чтобы сидеть на этом каменном острове под надзором Риты. Но наседать на помощника без нужды не хотелось. Ему и так уже пришлось понервничать по моей вине. В то, что всех гостей отправляют на другую сторону, мне верилось с трудом. Сколько бы они не заплатили, Врата подпускают не всех. По крайней мере, так было на болотах. Жутко было представить, что батюшка мог оказаться прав и Врата всё же можно использовать в качестве аттракциона для богатых. И хуже всего то, что в этом случае одним из организаторов данного мероприятия является моё начальство.

– Шеф, вы только приехали. Радуйтесь, что пока что тихо и спокойно. Отдохните немного, – улыбаясь, посоветовал помощник.

– Намеренно масла в огонь сейчас подливаешь?

Охво ехидно улыбнулся и покачал головой.

– Хорошо, не буду тебя допекать. Можешь заняться своими делами, пока я буду общаться с гостями. А то надоедает, наверное, там на лавке зад просиживать.

– Спасибо, шеф, но нет, мне не надоедает. Это моя работа. Вы тут первый день, лучше, чтобы я был под рукой.

– Моё дело предложить…

Я встал лицом к радару и медленно повернулся вокруг своей оси против часовой стрелки, осматривая окрестности. С высоты острова было хорошо видно, как синеватые верхушки елей в южном направлении, частично скрытом радаром, уползают на многие километры вглубь тайги. В сторону востока лес становился более низкорослым и редким. Северное направление было закрыто домом и скалой, а вот на северо-западе виднелись белёсые верхушки гор и предгорья. Я замер, глядя на горы. Внутренний диалог стал тормозиться. Так я простоял достаточно долго. Охво не издал ни звука за всё то время, что я созерцал горы.

Когда мы вернулись в дом, оба гостя находились на веранде. Марьянчик возился с мангалом, а Венедикт с пледом на плечах продолжал читать книгу, сидя у накрытого стола. Край его книги облизывал пар, поднимающийся из высокого бокала глинтвейна с долькой апельсина и ещё чем-то внутри. Я сел напротив него, там, где стоял бокал на толстой ножке из розового стекла с зелёной настойкой внутри.

– Сейчас подойду. Подготовлю эту штуковину. Налей пока нам, – деловито крикнул Марьянчик с другой стороны веранды, пристраивая на мангал большую решётку.

– Может, кого позвать, кто займётся мангалом? – крикнул я в ответ и взял в руки пузатую бутыль с белой этикеткой.

– Да ты чего. Мне же в кайф. Одно из немногих развлечений тут.

Я налил в широкий бокал виски и понюхал напиток. Резкий запах дыма вперемешку со специями ударил в нос. Я поморщился и поставил бокал на стол, после чего взял свой бокал и понюхал настойку. Нос наполнил знакомый травянистый аромат. Я не удержался и сделал небольшой глоток. Никаких сомнений – это была настойка Николая. Я улыбнулся и поудобнее устроился в мягком кресле. К столу, пыхтя, подошёл Марьянчик.

– Ну что, бояре, давайте, наконец, за знакомство и переходим на «ты»!

Рукой, испачканной в саже, он взял бокал с виски и протянул его над столом. Я встал и прислонил свой бокал к его. Венедикт чокнулся с нами, не вставая и не глядя нам в глаза. Сделав глоток, он негромко буркнул:

– Руки бы хоть помыли от сажи. А то, как трубочист.

Я сделал глоток настойки и вернулся в кресло. Марьянчик тоже сделал небольшой глоток и шумно выдохнул. После этого он пару раз причмокнул губами и осушил бокал полностью. Опять шумно выдохнул и уже после этого ответил:

– Ты, Венечка, лучше пей свой компот и не бзди. Ты вон там про высшие материи, блядь, читаешь, а как был зловонючим хмырём, так и остался. Раньше я тебя не знал, но тут сомнений нет. Никакие книжки от такого характера не избавят.

Толстяк взял вилку и насадил на неё здоровый кусок розовой рыбы, понюхал его и отправил в рот. Я глянул, чем бы закусить мне. Закуски стояли у каждого свои. У Марьянчика была рыба и фрукты. У Венедикта – сыры и орешки. А у меня была вазочка с каким-то вареньем или мёдом и блюдце с крекерами.

– А вы, видимо, всегда были деревней, – фыркнул Венедикт, не отрываясь от книги.

На веранде появился официант. Он освежил бокал толстяка и мой тоже.

– Что-то ещё, господа?

Я указал на приготовленные, по всей видимости, для меня закуски.

– А что там в вазочке? Мёд?

Официант покачал головой:

– Это варенье из одуванчиков. Судя по запаху настойки, оно должно хорошо сочетаться. Сейчас принесу зелёный чай.

– Ого. Никогда бы не подумал.

Я макнул крекер в варенье и отпив настойки, закусил предложенным яством.

– Ох, блин. Шикарно сочетается, – буквально прошептал я, отпил ещё настойки и даже рассмеялся от того, какой восхитительный вкусовой букет образовывался во рту. Марьянчик рассмеялся вместе со мной и похлопал по спине официанта:

– Молодец, шершавый! Угодил гостю!

– Не то слово. Теперь всегда буду ждать совета. Ничего не утаивай.

Мы с толстяком опять рассмеялись, а Венедикт, вздохнув, отодвинулся в глубь кресла, ещё плотнее укутываясь пледом. Официант изобразил улыбку и чуть заметно поклонившись, ушёл в дом.